Все, кого мы убили. Книга 2. Олег Алифанов
тихо, что повсюду рассовали оружие с секретом, мешки с сухарями и масляные факелы. Так кто они?
Он опустил руку, а я выбил нож в порыве мести и приготовился ратовать кулаками. Но он стоял совершенно равнодушно, рассеяв мой пыл.
– Нет, правда, чёрт вас побери. Я неуживчив, но жил спокойно, хотя много лет ожидал их возвращения. Они никогда не оставляют начатого. Раз в два-три года я меняю дома и города. Вы оказались не слишком осторожны. Надеюсь, что только ваша неопытность всему виной. Спрашиваете, кто они? Извольте. Это – мои любимые враги. Ни одного из них я не знаю.
– Ни одного из этих троих – или?..
– Ни одного из вас четверых, – медленно отчеканил он.
Я всё же перечислил ему известные мне имена членов тайного общества, не забыв Артамонова и Карнаухова и спросил, знакомы ли они ему. Разведя руки, он лишь спросил, не один ли это человек?
– Увы, их много, – посетовал я и вспомнил, где в последний раз видел глаза одного из нападавших. Их взгляд принадлежал тому, кто организовал преследование на Босфоре и в котором предполагал я человека Карнаухова или Голуа, или их обоих, если они заодно. Но сказать о том Карно означало бы, что и впрямь его утверждение о моей неосторожности верно.
– Плевать, – подвёл итог он. – У любого из моих врагов имён больше, чем всех названных вами. Так что плюньте и вы.
– Не могу, они желают мне зла.
– Как угодно, – ответил он и, отвернувшись, быстро двинулся прочь. Я догнал его и предупредил, что не для того проделал такой путь, чтобы оставить его в покое.
– Тогда выкладывайте вы! – рявкнул он. – Что вам от меня нужно?
– Сперва тихое местечко, где мы могли бы побеседовать.
– Для меня все места одинаково скверны. А вам – решайте сами. Откуда вы меня знаете, если я о вас ничего не слышал?
Мы выбрались на людную площадь, которую он считал безопасной. В полутёмной кофейне, куда спускалось полтора десятка ступеней и которую я не рискнул бы посетить и с дюжиной бедуинской охраны, в углу, за густой завесой табачного дыма, мы ели пилав и пили шербет. Он разглядывал меня, я его.
– Я пришёл с мирными целями и в интересах науки, – попытался успокоить я его снова, но он исторг из себя взрыв негодующего хохота, который тут же подавил ладонями обеих рук.
– Откуда мне знать, что вы не из их числа, чёрт побери! Разыграли комедию в лицах. Трое против одного, а четвёртый – спаситель, чтобы втереться в доверие. Почему вы стреляли в воздух, а не в… своего приятеля?
– Не хотел осквернять себя убийством, а ваше жилище трупом! – едва сдерживая гнев, воскликнул я. – Как вам такое объяснение? Итак. Мне рекомендовал вас господин Муравьёв. И лишь в качестве лучшего знатока семитских наречий.
Он наискось придвинул ко мне гримасу, состоявшую из прищура и скривлённых губ.
– Андре? Прелестно, – и рожа исчезла за чадом, оставив у моего лица ладонь с вытянутым пальцем и хрипоту голоса. – Он рекомендовал вам меня, но не рекомендовал вас мне. Так что я имею право