В огонь. Валерий Терехин
к харьковской таможне, нате-здрасте votro parfeum[5]!.. Чтобы этот блатной выродок из Килогорска пролез в областную думу, или, на худой конец, районный совет. И дорожка у него выстланная, прямиком в депутаты от любой партии, куда прикрепят по согласованному списку по графе “патриоты”. Элита движения составлена, синекура расписана. Так чего себе душу терзать?..»
– Хватит манди́ть!.. – загрохотал надувшийся Нагибалов. – Где пресса?.. Почему ни одной камеры?.. Чего замандражировал?!
Мутнов сник – крутой полковник мог оформить прямо здесь в зале, на глазах у всех. Сидевший рядом координатор опричного братства, оставшийся без штатного оклада из-за нехватки средств в оргкомитете, ехидно осклабился.
От стола президиума доносились ламентации вездесущего куратора:
– «Братство нашего народа»… Ихние приколы… Шартисский, скот, клялся, божился, что пришлёт оператора с камерой!..
«Ну, ты слажа́л Мутнов, нашёл, кого донимать просьбами!.. Полковник с Тазулиным только что из Украины прилетели. Офицеры Беспеки затолкали их в самолет, не дав сойти с трапа в Симферополе. Тазулина после общения с местечковой службой безопасности одолел гипертонический криз. Завели его стюардессы сердобольные обратно в бизнес-класс, разложили кое-как на два кресла. А бравый военный раздавил по стопарю с пилотами и кораблю – взлёт! Курс на Минск, к местному батьке. Горозин в Брюсселе завозмущался, и ему наколошматили из Кремля: дескать, не по уставу разгубастился. Посадили тебя спецпредставителем в НАТО, оплатили костюмы от Версачи, так не суй нос в родную грязь… “Братство нашего народа” нам не товарищ. Когда их в Минске бульбаши-кока́рдники измолотили дубинками на вокзале, мы – ни заявления по Общенародному радио, ни даже бегущей строки в ленте новостей в партийном веб-сайте. 04-й лично присутствовал, и мне божился, что заснял на мобилу, как дубасят соратничков, и MMS-сообщение с вложенным видеороликом выслал на сервер в Килогорск. Мутнов запрепирался… и тишина. Шартисский нажаловался потом полковнику, мол, хоть позвони наверх, потереби основного, а Нагибалов молчок. Станет нам теперь “Братство” помогать!..»
Хозяин меж тем щурился, цапал глазами спускавшихся по лестнице журналистов, и вдруг повернулся в его сторону и поманил:
– Эй, Ванёк, дуй сюда!..
Пришлось выйти на свет, сунуть гибкую ладонь в пресс мохнатой лапищи.
– Посиди тут пока… А как закончим, прошвырнись в Во пню, к Хорунжему, он даст денег и билет.
– А деньги… чьи?.. – встрял Мутнов и зло уставился на обоих блевотными глазами. – Опять в кредит?.. Из партмаксимума выдирать?.. Я и так на мероприятие потратился. У меня, между прочим, семья, ребёнок!.. – и тут же отпрянул назад, просев под прицельным прищуром бронированного танкиста.
«Да знаю я твою распрекрасную семью. Жiнка-стоматолог из Херсона, давно бы тебя выгнала, если бы не богатый тесть в Килогорске. Спуталась там с хохлом-гастарбайтером, чарiвнiца, сигает под коханю, а тебе не даёт и держит на поводке, чтобы с сыном нянчился и тёщу отвратную
Ваш парфюм (франц.).