АдрастеЯ. Или Новый поход эпигонов. Иван Плахов
было страшно за себя и за ждущее ее одиночество. Она мучилась от отчаянного желания полюбить и того, что никак не могла это сделать. Так проходили одинокие зимние вечера, и год от года их становилось всё больше и больше.
«Через десяток лет… А что такое десять лет для меня? Если я до сих пор помню отчетливо и ясно, что чувствовала, когда меня в первый раз поцеловал мальчишка в пионерлагере? Мне было двенадцать. Стоял июльский теплый вечер. Ясно помню неумелое, жесткое прикосновение его губ… И вот – через десяток лет эти вечера сольются в один нескончаемый вечер жизни, полный скуки и невыносимой тоски по так и не случившейся любви», – приходила по ночам Людочка в отчаяние.
Жизнь Людочку и не била, но и не баловала особо. Учила чаще всего на примерах из жизни близких ей людей.
Вот, к слову сказать, любовь Юрки Баранова к инвалидке Свете. Этот случай просто не укладывался в голове ни у нее, ни у всех ее знакомых.
Юрка этот был из семьи дьякона. Тот служил где-то за кольцевой дорогой, так что дома часто не бывал, иногда по трое суток подряд. Матери у них – у Юрки и сестры, на полтора года его старше – не было. Умерла, когда мальчику было семь или восемь, точно Людочка не знала, да и не очень-то хотела знать.
Жить без присмотра родителей – особенно когда ты учишься в последнем классе школы и на пару дней остаешься в квартире без старших – большой соблазн для подростка в возрасте, когда у мальчиков пробуждается живейший интерес к женскому полу. Юрка был весьма настойчив в исследовании полового вопроса. Сестра его, как убедилась Людочка на себе, в этом деле не просто не мешала, а иногда и помогала, настойчиво-вкрадчиво советуя попробовать запретного плода, от которого еще не умерла ни одна женщина на свете. В итоге к выпускному вечеру Юрка переспал чуть ли не со всеми девушками в классе, двум из которых даже пришлось сделать аборт.
Пожалуй, единственной, кто сумел избежать его чар и не лишиться девичества на продавленном диване под иконами красного угла Юркиной комнаты, была Света Селеверстова, невыразительная, хотя и не лишенная некой приятности белобрысая староста.
При своем патологическом интересе к женскому полу Юрка ее избегал, даже, казалось, побаивался. Людочка и ее подружки, уже испытавшие на себе пристальное внимание сластолюбивого Юрца, объясняли эту робость перед Светкой нежеланием портить и без того плохие отношения с администрацией школы. Если бы староста пожаловалась классной или директору – то как минимум Юрку бы выгнали, а то и до суда дело бы дошло. Ему и без Светки хватало работы. Пропустил через постель почти всех одноклассниц (и не по разу), а затем передавал их своим приятелям-однокашникам, таким же озабоченным по части женского пола, у которых столь завидного таланта соблазнения невинных девичьих сердец не было.
Все же на выпускном вечере, когда Юрка простился со школой, он не удержался и попробовал соблазнить