По ту сторону синей границы. Дорит Линке
угла вырулил автобус, и Франк помчался к остановке. Я тоже собиралась побежать, но Ульрих остановил меня.
– Погоди, я тебя подвезу.
– Не надо, это же такой крюк!
Но он, не слушая, потащил меня к своей старенькой, дышащей на ладан «шкоде». Залезая в машину, я стукнулась головой о стойку – так устала на тренировке, что даже координация движений нарушилась.
Внутри пахло бензином. Мы медленно тронулись с места и поехали сквозь дождь. Задние фонари машин мокро поблескивали, дворники метались взад-вперед.
На Фридрих-Энгельс-штрассе было пусто и темно, фонари давно перегорели. Ульрих остановился перед моим домом и выключил мотор.
– Как дела у твоего отца?
Я удивленно на него взглянула. Обычно мне не задают таких вопросов.
– Хорошо. Он теперь снова сам читает.
Я взялась за дверную ручку. Ульрих повернулся ко мне.
– Намажься вазелином как можно толще. Защитит от холода. И надень носки, а уж на них ласты. Тогда не натрешь ноги.
Он наклонился вперед и стал возиться с зеркалом заднего вида.
– И про шоколад не забудь. Это запас энергии.
– Окей.
Я открыла дверь и вышла.
– Погоди!
Ульрих перегнулся через пассажирское сиденье, я наклонилась к нему. Капли дождя затекали на спину.
– Надень черные перчатки.
Я кивнула. Ясно, что он имеет в виду.
Он долго молчал, задумчиво глядя на меня. Мне стало как-то не по себе.
– Почему, Ханна?
Я не знала, что сказать. Как ему это объяснить? Я просто не могла отпустить Андреаса одного.
– Неужели все действительно так плохо?
Глубоко вздохнув, я посмотрела ему прямо в глаза и кивнула. Так было проще всего.
Ульрих захлопнул дверцу. Мотор завелся только с третьего раза. В соседском окне отодвинулась занавеска, выглянула фрау Левандовски – проверить, что тут так тарахтит.
Значит, теперь у меня будет гидрокостюм.
Надо поскорей сообщить об этом Андреасу. И про все советы тоже, они для нас очень важны. Я сделала шаг к двери подъезда, снова остановилась и посмотрела вслед Ульриху. Вдруг стало страшно: что, если он меня выдаст? Не от злобы, а просто потому, что боится за меня.
Я натыкаюсь на что-то коленом и пугаюсь: кто-то живой? Вдруг акула? Но оказывается, что это опять твердое дно. Тьфу ты! Чего только в голову не придет, когда плывешь ночью в черной воде!
– Мы что, обратно на пляж приплыли? – доносится из темноты шепот Андреаса.
– Нет, просто отмель.
Я переворачиваюсь на спину, сажусь и всматриваюсь в ночь. Как хорошо, что можно вот так расслабиться, ощутить под собой опору, хотя и проплыли-то мы совсем немного и в отдыхе пока не нуждаемся. Стараюсь разглядеть горизонт, но еще слишком темно. Только звезды отражаются в воде.
Андреас подходит ко мне, ложится рядом и шепчет:
– Лучше б она нам на полпути попалась.
Я смотрю в небо, слушаю шорох волн. Как странно все это. Мы движемся в неизвестность, как мореплаватели в далекие времена. Без карты, без определенной цели, ориентируясь только