Генерал Родимцев. Прошедший три войны. Илья Родимцев
эмоциональным, хотя и осознанным, порывом и надеждой на то, что его просьба будет удовлетворена, появилась тревога. Он ни словом не обмолвился о своих планах жене, и пока старался не думать о том, что он скажет ей, если придется надолго расстаться, оставив ее одну с маленькой дочкой на руках.
Шли дни, ответа не было, и отец совсем уже было решил, что его рапорт оставили без внимания, когда в сентябре его вызвали к комдиву Урицкому. О своем, возможно, самом главном в жизни разговоре с командованием, определившем, по сути, всю его военную судьбу, он так написал в своих воспоминаниях:
«Девять часов вечера. Подошла моя очередь. Встал со стула, мысленно повторил про себя: “Товарищ комдив, старший лейтенант Родимцев по вашему вызову прибыл”. Волнуясь, открыл дверь кабинета. Человек в военной форме, с посеребренными висками… поднялся из-за стола и подошел ко мне. Пожал руку, предложил сесть.
– Нам известно, – начал он, – что вы более трех лет командуете взводом в полковой школе. Мы согласны, Александр Ильич, удовлетворить вашу просьбу. Поедете в Испанию. Там позарез нужны пулеметчики. Довольны?
– Большое спасибо, – ответил я. – Оправдаю доверие.
– У вас жена и дочка?
– Так точно.
– Придется им некоторое время пожить одним. Будет трудно – поможем. А вам даю сутки на сборы. Готовьтесь… Запомните, туда едут самые лучшие люди, молодежь всего мира. Держитесь, как подобает советскому человеку. Завтра приходите сюда. Переоденетесь в гражданскую одежду, получите паспорт и в 21 час с Белорусского вокзала отправитесь в путь».
Урицкий запретил отцу рассказывать о своем отъезде кому бы то ни было, в том числе командиру части, сказав, что все вопросы, связанные с его нынешней службой, будут урегулированы без него. Жене тоже следовало говорить как можно меньше.
На следующий день в управлении отец переоделся в приготовленную для него одежду – новенький однобортный костюм, белую рубашку с галстуком, ботинки с носками, взял пальто и шляпу. Никогда в жизни ему не приходилось носить такой полный «джентльменский» комплект гражданской одежды. В непривычном для него виде, чувствуя себя неуверенно и неуютно, он вновь предстал перед Урицким, который сказал: «Отныне и до Парижа ваше имя – Павлито. А в Испании – Гошес. Запомните. Ну а теперь получите документы и деньги на дорогу». В конце разговора комдив крепко пожал Родимцеву руку и произнес: «Ждем героем на Родину».
Домой отец вернулся уже под вечер. Времени до отъезда оставалось совсем мало. Что сказать жене? Как объяснить свой необычный наряд? События последних суток, резко изменившие привычный распорядок его жизни, нахлынувшие новые заботы и обязанности уносили его мысли далеко отсюда и мешали сосредоточиться. Только теперь, стоя перед дверью, за которой его ждали жена и маленькая дочь, он понял, что не знает, как рассказать Кате о том, что предстоит долгая разлука. И ни он сам, никто другой не сможет ответить – надолго ли.
Отец вспоминал, что, взглянув