Когда пируют львы. Уилбур Смит

      Стрелки на церковных часах показывали без четверти десять. Луну закрывали серебряные облака, ночь принесла прохладу. Танцующих окружал густой запах жареного мяса, скрипки визжали, концертино выдавало ритм, пары танцевали, а зрители хлопали им и подбадривали. Кто-то в вихре движений, в лихорадке удовольствия вопил, как шотландский горец.

      – Ты куда, Шон?

      – Скоро вернусь.

      – Но куда ты?

      – Ты правда хочешь, чтобы я сказал?

      – А, понимаю. Но не уходи надолго.

      – Потанцуй с Карлом.

      – Нет, я дождусь тебя. Пожалуйста, Шон, возвращайся быстрей. У нас осталось так мало времени.

      Шон выскользнул за кольцо фургонов. Держась в древесной тени, он обогнул магазин Пая, бегом преодолел переулок, перепрыгнул через канаву и сквозь проволочную изгородь пробрался на плантацию. Здесь было темно и тихо, как она и сказала; сухая листва шуршала под ногами, треснула ветка. В темноте что-то торопливо пробежало на маленьких ножках. В животе у Шона дрогнуло – нервы, это всего лишь кролик. Он подошел к ограде и поискал дыру; пропустил ее, повернул назад, нашел и через нее пролез в сад. Стоя спиной к стене растительности, подождал. Деревья в лунном свете казались серыми, внизу – черными. За ними он видел крышу дома. Конечно, она придет. Ведь он велел.

      Часы на церкви прозвонили час, потом четверть часа. Проклятие, рассердился Шон.

      Он прошел через сад, из осторожности держась в тени. В одном из боковых окон горел свет, на траву ложился светлый прямоугольник.

      Шон осторожно обошел дом.

      Она стояла у окна, у нее за спиной горела лампа. Лицо оставалось темным, но свет сзади превратил волосы в сверкающий ореол. Она оперлась на подоконник, в ее позе было желание. Он видел сквозь платье очертания ее плеч.

      Шон свистнул – негромко, так, чтобы услышала только она, – и девушка вздрогнула. Еще секунду она смотрела в окно, потом медленно, с сожалением покачала головой. Потом задернула занавеску, и сквозь нее Шон увидел, как передвинулась ее тень. Лампа погасла.

      Шон пошел назад через сад и плантацию. Он дрожал от гнева. Из переулка он услышал музыку на площади и ускорил шаг. Повернул за угол и увидел огни и движение.

      – Сопливая дуреха! – произнес он вслух, все еще испытывая гнев, но и что-то еще. Страсть? Уважение?

      – Где ты был? Я жду целый час! – Собственница Энн.

      – За горами, за долами.

      – Не смешно! Шон Кортни, где ты был?

      – Хочешь потанцевать?

      – Нет.

      – Ладно, не будем.

      Карл и другие стояли у ям с углями. Шон направился к ним.

      – Шон, Шон, прости. – Кающаяся Энн. – Мне нравится танцевать. Давай потанцуем.

      Они танцевали, толкаясь среди других плясунов, но оба молчали,