Мерцающая аритмия. Михаил Анохин
Лютикова и думаю, что в этой партии ему недолго пришлось бы состоять. Он сам по себе был совершенно отдельная партия, название которой трудно придумать, хотя больше всего подходит определение «Партия свободно мыслящих людей». Однако как создать партию, в которой бы всяк по своему «свободно» мыслил – ума не приложу.
Так вот, знал я Лютикова и совершенно иного, в ярости. Однажды в силу своей профессии я присутствовал на одном «совещании с народом» высокопоставленного лица из правительства. Нужно ли говорить о том всеобщем раболепии, которое окружало это «лицо»?
(Поставил вопросительный знак и тут же вспомнил Лютикова, цитирующего Монтеня: «Власти, самой по себе, свойственно возвышать человека в наших глазах и на что раньше мы не стали бы смотреть из-за стеснения быть оскорбленными одним только его видом, но волею судьбы, мы его превозносим как величайшего человека». (Это беда какая-то со мной творится: все время слышу его голос. Он постоянно врывается в мое повествование и разрывает на части весь «план» рассказа).
Речь тогда шла о реструктуризации угольной отросли. Генка Лютиков сидел в зале, представляя «рабочие массы» и их интересы. Его, как и многих в начале девяностых годов, захватило политическое безумие, и частенько появлялся он в самобытной и довольно оригинальной организации под названием «Городской рабочий комитет».
Высокопоставленное лицо вышло на трибуну «ДК им Толстого» и стало объяснять «прелесть» реструктуризации для граждан города. «Пел» он славно и плавно, завораживающе «пел», почти всех усыпил и убаюкал. Отцы города так просто млели от его слов. И тут в усиленную динамиками речь, врывается зычный, натуральный голос, слегка шепелявящий.
– Перестаньте молоть чепуху! Вы хоть понимаете, о чем говорите?
Все замерли и обернулись. Лютиков говорил и медленно приближался к трибуне. Весь зал напрягся, как струна, готовая лопнуть и выплеснуть в своем разрыве такую стихию звуков, которая либо сметет с лица земного Лютикова, либо весь этот побледневший и растерянный президиум.
– Вы хоть понимаете, что говорите? Да будет вам известно, что реструктуризация означает изменение структурного характера, а вы ведете речь о закрытии угольных предприятий. Чего же вы тень на плетень наводите? А вы, угольные генералы, слушаете эту чепуху и не смеете сказать, что эта чепуха!? Вы подрываете доверие народа к демократическим ценностям!
И тут случилось то, что случается с Лютиковым постоянно: он задумался и в этой задумчивости остановился. Президиум взорвался: «Это неслыханно! Наглость! Дерзость! Кто он такой?!»
Зал также взорвался – «струна лопнула», и закружились воронки, смерчики звуков. Срочно объявили перерыв. Я видел, как Лютиков в своей поразительной для такого случая задумчивости вышел из зала, и никто его не остановил, не попытался с ним заговорить; он шел, и никто не мешал его шествию. Я кинулся догонять его, но бурлящая толпа отрезала меня от Генки.
Я был свидетелем, как «высокопоставленному лицу» объясняли, что это был один из тех, кого при всеобщей демократии,