Коварные алмазы Екатерины Великой. Елена Арсеньева
обхожусь. Это для молодежи хорошо, а мне уже сорок шесть, пора о душе подумать.
Эмма посмотрела на нее с жалостью. Она была младше подруги всего на два года, однако считала, что о душе думать рано, наоборот, самое время подумать о теле, потому что жизнь у нее только началась. Эмма принадлежала к тем натурам, которые переживают так называемое позднее взросление. Не то чтобы она была безнадежно инфантильной, вовсе нет. Просто в те годы, которые другие тратят на танцы-пляски-пирушки-развлечения, Эмма была слишком серьезной. Она училась, она работала, она делала карьеру.
И сделала-таки: стала преподавательницей престижнейшего факультета университета – иностранных языков. Из школьной училки, каких множество… Она обожала французский язык! Кстати, местечко оказалось хлебным: Эмма была завалена репетиторством – ну да, она же работает в приемной комиссии. Богатые мамашки студентов не обходили преподавателей подарочками – и по случаю праздников, и без всякого повода. Эмма приоделась, заново обставила квартиру. Она стриглась и делала маникюр теперь не в самой дешевой парикмахерской. Она позволяла себе регулярно ходить в салоны красоты. Словом, она стала не без удовольствия посматривать на себя в зеркало и обнаружила, что там и в самом деле есть на что посмотреть.
Стали понятны и приятны игривые мужские взгляды, завелись два-три кавалера, с которыми она с удовольствием отправлялась в постель при каждом удобном случае, быстро наверстывая упущенное. Оказывается, мужчины очень разные, несмотря на то что делают с женщиной вроде бы одно и то же. К сожалению, а может быть, и к счастью, никто из этих кавалеров не понравился Эмме настолько, чтобы влюбиться. Они, строго говоря, ничего особенного собой не представляли: доценты, кандидаты наук… Мелкота! Кроме того, они были людьми семейными, обремененными женами и детьми, а связь с человеком семейным почти непременно чревата скандалом.
Главное же: ее любовники все оказались гораздо старше ее, а она-то была окружена множеством молодых красивых лиц. Бедняжка принадлежала к тем женщинам, которые способны любить только молодых мужчин. Эмма смотрела на свое отражение в зеркале словно сквозь дымку, скрывающую от нее новые морщинки и прочие приметы возраста. Ей казалось, что она точно так же молода, как все эти красавцы, которых она видит на лекциях и которые поглядывают на преподавательницу французского с искренним мужским интересом. К счастью, ей достался холодный ум, и этим своим умом она понимала: на семьдесят процентов их внимание основано на голом расчете – расположить училку в свою пользу. И потом, как бы ей ни нравился тот или иной студентик, в какое бы томление ни повергали плоть мысли о нем, любая связь или даже намек на связь погубит ее жизнь и карьеру. Этого Эмма допустить не могла и не хотела. Борьба с собой давалась трудно: в отличие от подруги она была женщиной отнюдь не холодной, а сексуально озабоченной. Что ж, она научилась находить разрядку в объятиях зрелых кавалеров, а в самые сладкие мгновения представляла кого-нибудь из тех молодых оболтусов, которым ставит зачет или незачет, а то и кое-кого другого.