Викинг. Бог возмездия. Джайлс Кристиан
данной конунгу Горму клятвы верности. Никому не нравятся напоминания о том, что твой отец гниет в кургане за пределами деревни, даже если он получил новую жизнь в загробном мире и пирует в чертогах Одина, как, вне всякого сомнения, это случилось с Быстрым Копьем.
Мышцы Сигурда отчаянно напряглись, кровь в жилах побежала быстрее; жажда славы, наполнявшая сердце, требовала удовлетворения. Ясеневое древко копья, которое он сжимал в правой руке, нашептывало, умоляло позволить ему принять участие в схватке, где оно разило бы врага, чтобы исполнить свое предназначение. Однако Сигурд был вынужден отказать ему, как отказали ему самому, и боль от несправедливости продолжала тлеть где-то у него внутри.
– Началось, – сказал Свейн и хлопнул его по спине.
Воздух в проливе наполнили стрелы, когда флот ярла Рандвера оказался в пределах досягаемости лучников Харальда. Впрочем, они не причинили существенного вреда ни одной из сторон, потому что противники выставили щиты из дерева липы, которые уже в следующее мгновение ощетинились оперенными древками.
Люди ярла Харальда еще не закончили связывать драккары, когда корабль ярла Рандвера оказался на расстоянии, достаточном для того, чтобы самые сильные воины с обеих сторон смогли использовать копья, которые часто оказывались весьма эффективными, поскольку хорошее копье, брошенное могучей рукой, разбивало щит, и воин оставался беззащитным, – по крайней мере, пока ему не удавалось заменить его новым.
Другие драккары Рандвера начали расступаться, давая своему ярлу возможность для маневра, чтобы встать носом корабля, где собрались его лучшие воины, к носу «Рейнена», на котором стоял Харальд в сверкающем на солнце шлеме, с копьем в одной руке и огромным топором в другой. Столкнуться носами, даже когда море спокойно, совсем не просто, однако гребцы Рандвера знали свое дело, и рука Сигурда невольно сильнее сжалась на древке копья, когда грохот от маневра двух драккаров долетел до утеса и громоподобный рев, вырвавшийся из глоток обеих команд, наполнил мирный и тихий день.
Рулевой на корабле Рандвера так хотел прославиться, что опустил щит и отвел руку назад, собираясь бросить топор. Слагфид швырнул свое копье с силой и яростью Тора; оно пробило рулевому горло – так, что во все стороны полетели брызги крови – и вонзилось в щит стоявшего у него за спиной воина.
– Слагфид! – взревел Свейн, когда зрители на утесе приветственно закричали, а люди ярла Харальда принялись стучать копьями, мечами и топорами по щитам, приветствуя героя.
Тело рулевого оттащили в сторону, и воину, занявшему его место, хватило здравого смысла высоко поднять свой щит, однако Слагфид за свою жизнь убил больше людей, чем находилось на корабле Рандвера, и этот был всего лишь еще одним. Схватив топор обеими руками, он выпрямился, точно медведь, идущий в атаку, взмахнул им над головой по большой дуге, и его нижний рог разрубил щит врага пополам, а верхний прошел через ключицу, грудь и туловище, точно через дубовое полено.
Все снова радостно завопили,