Голоса чертовски тонки. Новые истории из фантастического мира Шекспира (сборник). Джонатан Барнс
перла там, где взор сиял», – пел некогда мой Ариэль, и, вспоминая об этом, я смеюсь сквозь собственную ненависть. Перл моей женственности в глазах Фердинанда представлял собою все; взыскуя драгоценной жемчужины, он отворил мою непорочность, словно раковину, и теперь я чахну, чахну, угасаю, охваченная горячкой, тощая, рыжеволосая, раскрасневшаяся от жара…
– Шевельнулась! Смотри же, Чезаре!
– Вижу, ваше высочество! О! Позвольте, я подам ей воды.
Прижимает край чаши к моим губам. Но я не пью.
– Наверное, тому есть причина! – поджав по-детски тонкие колени к подбородку, я задумалась над этой загадкой. – В конце концов, какая же жуткая сосредоточенность требуется, чтобы усыпить каждую рыбу в море, каждого муравья, воробья и мышь… Хотя, быть может, он погружает их в сон не по отдельности, а группами?
Ариэль покачала головой. Ее облик в точности повторял мой, вот только волосы вокруг ее – хотя, скорее, моего… ну, пускай нашего – лица колыхались медленно, словно водоросли в глубине неспешно текущих вод.
– Тогда спит ли сам отец?
В силу моей же собственной логики следовало предположить, что должен, хотя я ни разу не заставала его спящим.
– Он спит, когда спишь ты, чтоб ты не могла разбудить его.
– Разбудить? – я озадаченно сморщила нос. – Но как он может проснуться раньше времени, пока еще не готов? Сон действует совсем не так.
– Естественный сон действует именно так.
– Не верю.
– Доказать?
– Докажи, если сможешь, – дерзнула я бросить ей вызов. В те времена я часто осмеливалась на такое.
Стоило лишь моргнуть – и они ушли. А может, не просто моргнуть; мое сознание, как и тело, трясет лихоманка, и полагаться на него нельзя. Гляжу в сводчатый каменный потолок, на нарисованных ангелов. Поднимусь ли и я на небо, когда умру?
Движение подле постели. Легкое дуновение воздуха, сгустившегося на грани света и тени…
– Миранда?
Голос мой, но все же не мой.
Значит, наш.
– Ариэль?
Поворачиваю голову, и вот она – вернее, я – вернее, мы, хотя она в моем облике не охвачена горячкой и вполне здорова. Лишь нимб ярко-рыжих волос сияет пламенем вокруг ее – моего, нашего – лица.
– О, бедное дитя… – полупрозрачная ладонь скользит по моему лбу. – Мне так жаль. Не стоило оставлять тебя здесь. Я бросила тебя.
– В том нет твоей вины. Ведь я сама хотела сюда. Я думала… – в горле совсем пересохло, и я умолкаю, дрожа и покрываясь испариной от нового приступа боли. – Мне и в голову не приходило, что все будет так.
– Откуда же тебе было знать? Ведь ты совсем не знаешь мужчин.
Веки сомкнулись сами собой.
– Знала. Кое-что.
– Кое-что, – негромким эхом откликнулась Ариэль. – Но все же… Совсем недостаточно.
В ответ на мой вызов Ариэль превратилась в леопарда – по крайней мере, приняла облик зверя, которого я полагала леопардом