Теория прогресса. Геннадий Прашкевич
надо продолжать. Кто-нибудь поверит! Время еще есть. Пусть немного, но есть. Лыков считал, что я доберусь до Угольного только к утру, а я добрался раньше».
Точка тире тире…
Точка точка точка…
Точка…
Тире тире…
Шум в эфире то затихал, то сменялся неистовым кошачьим шипением. Сквозь шипение прорывался пронзительный свист, треск. Одновременно с моря налетал на палатку ветер, сотрясал тент, ронял на Вовку мутные капли. Кажется, зарево какое-то разгоралось со стороны моря. Брезент палатки как бы посветлел, будто его высветили снаружи мощными прожекторами. Злобно шипели, взрываясь, будто штыри раскаленные совали в воду, свирепые атмосферные разряды. И холодно, упруго дергался в пальцах ключ.
Точка тире тире…
Точка точка точка…
Чужая речь. Ужасная музыка. Сокрушающие барабаны.
Но сквозь какофонию, нечеловеческий рев, сквозь свистопляску неистовых звуков снова пробился слабенький писк.
Я – REM-16… Я – REM-16… Откликнуться Крайночному…
Я – Крайночной… Я – Крайночной… Нуждаемся в помощи… Метеостанция захвачена немецким десантом… Срочно уведомите Карский штаб… Как поняли?.. Прием…
Я – REM-16… Я – REM-16… Вас поняли… Немедленно отключайтесь…
Неизвестный радист подумал и закончил совсем не по-уставному:
Удачи, братан…
И отключился.
«Кто он, этот REM-16? – ошалел от своей удачи Вовка. – Откуда? С Ямала? С Челюскина? С материка?» Теперь неважно. Хоть из Москвы, хоть из Рязани. Главное, его, Вовку, услышали. Главное, что его неуверенный почерк разобрали, и теперь Вовке не надо опять брести по снегу, карабкаться по каменным ступеням Собачьей тропы, обливаться ужасом над ключом, не зная – поймут тебя или не поймут?
Он отключил питание и выбрался из палатки.
Подмораживало. Молочно светилось над Двуглавым небо.
Но если даже это было где-то там зарево, то горела не далекая метеостанция. Не могли два горящих домика дать столько свету! Если даже весь керосин выплеснуть на сухие бревенчатые стены, все равно зарево не поднимется так высоко, чтобы подчеркнуть чудовищную белизну тундры. «Сполохи! – догадался Вовка, с ужасом озирая небо. – Пазори дышат». В восторге схватился за бронзовый канатик антенны и вскрикнул, так сильно ударила стремительная голубая искра. «Северное сияние… – Вовка облился запоздалым ледяным потом. – Магнитная буря… Мне по-настоящему повезло, что меня услышал этот REM-16…» Смотав на кулак бронзовый канатик антенны, Вовка забросил его в ящик с рацией. «Теперь надо закопать ящик… Вдруг самолет запоздает…» Вовкин взгляд задержался на сером джутовом мешке, валявшемся у входа. «Там каша, наверное». Очень хотелось есть, но сперва он уложил рацию в ящик.
– Белый!
Пес не ответил.
Пятясь, вытащил ящик из палатки.
«Растут фиалки, ароматные цветы…»
Не видя собственных ног, Вовка по щиколотку брел в мутном плоском ручье поземки.
– Белый!
Проваливаясь в порхлый снег, Вовка доволок ящик до торчавших над снегом голых острых камней. Дальше