Прекрасные и проклятые. Френсис Скотт Фицджеральд
сказала Джеральдина.
– Чушь! – фыркнул Энтони. – Он благочестивый осел с куриными мозгами.
Она легко оставила эту тему и перепорхнула на следующую.
– Почему ты не живешь с ним?
– А почему я не столуюсь в доме методистского пастора?
– Ты ненорма-альный!
Она снова тихо цокнула языком, выражая неодобрение. Энтони подумал о том, насколько добродетельна в душе эта маленькая беспризорница и какой добродетельной она останется даже после того, как неизбежная волна смоет ее с зыбучих песков респектабельности.
– Ты ненавидишь его?
– Сомневаюсь. Я никогда не любил его; нельзя любить тех, кто тебя опекает.
– А он ненавидит тебя?
– Моя дорогая Джеральдина, – Энтони шутливо нахмурился. – Прошу, выпей еще один коктейль. Я раздражаю его. Если я выкурю сигарету, он заходит в комнату и начинает принюхиваться. Он зануда, педант и в общем-то лицемер. Вероятно, я бы не сказал тебе об этом, если бы не принял несколько порций, но полагаю, это не имеет значения.
Джеральдина упорствовала в своем интересе. Она держала нетронутый бокал между большим и указательным пальцем и мерила его взглядом, в котором угадывался благоговейный страх.
– Что ты имеешь в виду, когда называешь его лицемером?
– Возможно, он не лицемер, – нетерпеливо сказал Энтони. – Но ему не нравятся вещи, которые нравятся мне, поэтому в том, что касается меня, он неинтересный человек.
– Хм. – Казалось, Джеральдина наконец удовлетворила свое любопытство. Она откинулась на диванную подушку и отпила из бокала.
– Ты забавный, – задумчиво произнесла она. – Все хотят замуж за тебя, потому что твой дедушка богат?
– Они не хотят… но я не стал бы их винить, если бы они хотели. Правда, видишь ли, я не собираюсь жениться.
Она пренебрегла его мнением.
– Когда-нибудь ты влюбишься. Я знаю, так и будет, – она глубокомысленно кивнула.
– Глупо быть чрезмерно уверенным. Это погубило шевалье О’Кифа.
– Кто он такой?
– Создание моего великолепного разума. Шевалье – это моя креатура.
– Ненорма-альный! – мило промурлыкала она, воспользовавшись нескладной веревочной лестницей, с помощью которой она преодолевала расщелины и карабкалась вслед за умственно превосходящими собеседниками. Она неосознанно чувствовала, что это устраняет расстояния и сближает ее с человеком, чье воображение ускользает от ее восприятия.
– О нет! – возразил Энтони. – Нет, Джеральдина, ты не должна играть в психиатра из-за шевалье О’Кифа. Если тебе кажется, что ты не в силах понять его, я не стану рассказывать о нем. Кроме того, я испытываю некоторую неловкость из-за его прискорбной репутации.
– Думаю, я могу понять все, что имеет какой-то смысл, – с ноткой раздражения ответила Джеральдина.
– Тогда в жизни моего рыцаря есть несколько эпизодов, которые могут оказаться увлекательными.
– Например?
– Именно его безвременная кончина заставила меня размышлять о нем и счесть его персону уместной для нашего разговора. Мне