Кровавый след бога майя. Юлия Алейникова
божок залит кровью. Все это напоминало изощренные жертвоприношения, о которых им рассказывал Джонатан. Да, это было жертвоприношение, но кто совершил его в сердце джунглей? Ответ напрашивался сам собой.
Нет, это немыслимо. Невероятно. Николай вспомнил кровь на одежде, измазанные руки, лицо, сапоги. Он был похож на мясника с бойни, когда проснулся. Нет-нет, всему этому можно найти объяснение. Это химера, мистификация. Он не мог убить Кааша. А если он сделал это, не понимая, что творит? Злая сила овладела его телом и заставила совершить убийство. Николай содрогнулся.
Он лежал весь мокрый и пытался объяснять случившееся действием каких-то трав или цветов, той пищей, которой Кааш накормил его накануне. Он готов был ухватиться за любое мало-мальски правдоподобное объяснение. Единственное, на что у него не было сил, – взглянуть правде в глаза. Это он убил проводника. Он.
Нет! Он снова затряс головой. Все дело в Ах Пуче. Несколько дней с тех пор, как они вышли из лагеря, его преследовали одни и те же видения. Уродливый старик с кроваво-красными глазами требует от него жертвы. «Напои меня!»
Николай отмахивался от этих кошмаров, не придавал им значения, но, видно, индейцы на раскопе лучше знали своих богов. Недаром они приносили жертвы и исполняли обряды, недаром требовали от белых глупцов вернуть на место статуэтку. А он, жадный болван, украл ее! Сам подписал себе приговор! И когда силы и разум отказались ему служить, это чудовище завладело им и превратило в орудие убийства. Ужасно. Немыслимо. Невозможно!
Николай так заметался в гамаке, что едва не свалился. На шум вбежала молодая женщина с грудным ребенком, привязанным к матери большим ярким полотнищем. Она взглянула на него и выбежала прочь.
Следом за ней в хижину вошла старуха. Она подошла к нему, задрала твердыми и шершавыми, как кора дерева, пальцами ему веки, потрогала шею, что-то прошамкала беззубым ртом и, шаркая, поплелась прочь.
– Постойте! – спохватился Николай. – Где я? Сколько я здесь нахожусь? – Он хотел спросить еще многое, но от волнения растерялся.
Старуха с порога поманила кого-то, и в хижине появился молодой индеец. Рослый для майя, скуластый, волосы на затылке собраны в высокий хвост. Николай испугался. Что грозит ему, белому расхитителю пирамид, в этой глухой деревне? Явно ничего хорошего.
Молодой индеец поклонился старухе и спросил на ломаном английском, кто он и как попал в джунгли.
Если спрашивают об этом, значит, не знают о раскопках. Что ж, тем лучше.
– Я археолог, мы раскапывали город в джунглях. Мы с проводником хотели добраться до Сан-Педро, заблудились в джунглях, и он погиб.
Индеец перевел старухе его слова. Та нехорошо прищурилась и спросила, как давно они покинули свой лагерь.
– Пока был жив проводник, мы четыре дня блуждали по лесу. Сколько прошло потом – не знаю.
– Тебя нашли рядом с деревней. Ты был… – Индеец закатил глаза и показал, что Николай был без сознания. – Ты лежать здесь три дня. Она ухаживать за тобой.
– Спасибо. – Что ж,