Кровавый след бога майя. Юлия Алейникова
таких аспирантов у них нет, студентов тем более. Да и староват он для студента, уже за тридцать. Надо бы выяснить, что за тип. И еще был один разговор, – усмехнулся Никита. – Некто Бурко, господин преклонных лет, был у кого-то в гостях, услышал, что я о Барановских расспрашиваю, – и тут же меня под локоток и в кусты. Так вот, он утверждает, что никакого согласия в этой семейке не было. С тех пор как умер папаша Агнессы и Владислава, все Барановские спали и видели, как бы захапать коллекцию в единоличное пользование. Друг с другом не общались, потому что ненавидели друг друга до судорог, особенно мамаши Агнессы и Владислава. Еще, как я понял, по молодости лет Леонид Аркадьевич состоял в интимных отношениях с мамашей Владислава Барановского, той самой, что сейчас обретается в Израиле. И вроде как отношения были не бескорыстные: покойный композитор Юрий Барановский был обласкан властями, беспрепятственно выезжал за границу, даже в капстраны, а это по тем временам все равно что на Луну слетать. По слухам, сотрудничал с органами на добровольной основе.
– Если беспрепятственно выезжал, наверняка сотрудничал, – кивнул капитан.
– Вот. А как только этот композитор помер, все его жены и наследники сразу перегрызлись. Погодите, самое главное, – заторопился Никита, заметив, что капитан собирается его остановить. – Вы знали, что Юрия Барановского тоже убили, и именно в Репине? Бурко сказал, что тогда посадили какого-то жулика.
– Интересные сведения. – Капитан даже о кофе забыл. – Значит, так. Поднимите дело об убийстве Барановского-старшего – раз. Разыщите мать Агнессы и мать Владислава – два. Выясните все о семействе Леонида Каргина-Барановского, проверьте алиби всех членов семьи – три. Найдите молодого человека, который приезжал к Агнессе, – четыре. С юристом, который ведет дела коллекции, я сам свяжусь. Ясна задача? Приступайте.
– Митя, я в городе, сможешь приехать? – На блеклом лице Агнессы появилась нелепая кокетливая улыбка.
– Не сейчас, – придушенным голосом ответили на том конце. – Давай завтра с утра.
– Между прочим, еще только пять. – Теперь к кокетству примешивались нотки раздражения.
– Я обещал быть на даче не позже семи. Давай завтра в десять.
Агнесса молчала и громко дышала в трубку.
– Не дуйся. Ты прекрасно знаешь, что я человек не свободный и не могу вот так сорваться. Завтра в десять у тебя. – Он звонко чмокнул губами и отключился.
Агнесса осталась стоять с умолкнувшей трубкой. Ситуация была невыносимой. Она не привыкла ни от кого зависеть, никого ждать, упрашивать, ревновать. Да, она ревнует, самым прозаическим образом! В ее-то годы!
Она взглянула в зеркало: некрасивая, старая, с проседью в лохматых кудрях. Все правильно, именно ей и положено ревновать. С тех пор как в ее жизни появился Митя, Агнесса потеряла покой. Все переживания юности обрушились на нее, увядающую сорокадевятилетнюю женщину. Она ревновала, закатывала сцены, рыдала, хохотала как ненормальная и просто не могла им насытиться – жаждала его постоянно до потери рассудка. Удивительно,