У нас всегда будет Париж (сборник). Рэй Брэдбери
шрам.
– Прошу тебя, пообещай, что уедешь, – взмолился мистер Бентли.
– Нет, – отрезал мистер Хилл.
– Пожалуйста.
– Напрасно пресмыкаешься. Не делай из себя идиота.
– Что ж, если ты намерен остаться, давай отменим пари.
– Это как?
– Да вот так.
– Боишься самого себя?
– Нет. Ничего я не боюсь!
– Шшш. – Хилл указал на стену. – Женушку не разбуди.
– Давай отменим. Держи. Вот моя ставка. Ты выиграл!
Как безумный, мистер Бентли рылся в кармане, пока не извлек две монеты. Он с досадой швырнул их на комод.
Но мистер Хилл по-прежнему оглаживал свой живот.
– Забирай! Ты выиграл! Да, я готов пойти на убийство, готов, признаю.
Немного выждав, мистер Хилл не глядя опустил руку на комод, ощупью нашел монеты и позвенел ими в ладони, а потом протянул хозяину:
– Забери.
Бентли отступил к порогу.
– Я не возьму!
– Забери.
– Ты же выиграл!
– Спор есть спор. Он таким способом не решается.
Хилл шагнул к Бентли, бросил монеты ему в карман и похлопал сверху. Бентли попятился в коридор.
– Я пари заключаю не просто так, – сказал Хилл.
Бентли не мог отвести взгляд от жутких шрамов.
– Сколько же человек ты втянул в этот спор? – вскричал он. – Сколько?
– Увидимся за завтраком, – бросил мистер Хилл.
И захлопнул дверь. Мистер Бентли остался стоять за порогом. Даже сквозь закрытую дверь он видел эти шрамы, как будто его зрение и мозг обрели дар ясновидения. Шрамы от бритвы. От лезвия ножа. Они проглядывали сквозь дверное полотно, как глазки на старых досках.
В комнате погасили свет.
Окаменев над телом, он слышал, как проснулся дом, как по лестнице застучали шаги, как разнеслись крики, полустоны и шорохи. Вот-вот сюда нагрянут люди. Завоют сирены, завертятся красные мигалки, захлопают дверцами машины, у него на толстых запястьях щелкнут наручники, начнутся допросы, и его бледное, недоуменное лицо будут обшаривать чужие взгляды. Но пока он стоял над телом и водил по нему ладонями. Пистолет упал в высокую, душистую ночную траву. Воздух был все еще заряжен электричеством, но гроза уходила, и к нему вернулась способность видеть происходящее. Его правая рука сама по себе суетилась, как слепой крот, и долго попусту рылась в кармане, пока наконец не нашла то, что искала. И тогда он почувствовал, как его нешуточная масса потянулась к земле, осела и едва не рухнула на недвижное тело. А слепая рука потянулась, чтобы закрыть вытаращенные глаза мистера Хилла, и на каждое остывающее, сморщенное веко положила новенькую блестящую монетку.
Позади хлопнула дверь. Вскрикнула Хетти.
Он обернулся к ней с тоскливой улыбкой.
– Вот, проиграл пари, – услышал он свой голос.
Подломится ветка[1]
Ночью было холодно, а часа в два поднялся легкий ветер.
На деревьях задрожала листва.
К трем часам ночи ветер набрал силу и стал роптать под окном.
Она первой открыла глаза.
Тогда и он по непонятной причине заворочался в полусне.
– Не