Мантисса. Джон Фаулз
его чувству приличия. Наконец он решился, снова закрыл глаза и отыскал ее груди, потом повел руки вверх, к нежному горлу, нащупал выемки там, где шея соединяется с плечами, и снова вниз, к груди, вдоль боков – к плавному изгибу талии… невесомая ткань распахнутого халата касалась тыльной стороны его ладоней. Доктор Дельфи подвинулась и оперлась коленом о край кровати.
– Куда хотите. – Его правая рука направилась к внутренней стороне бедра и остановилась. – Ну же, мистер Грин! Вы же не в первый раз в жизни касаетесь области лобка. Я вас не укушу.
Он убирает руку.
– Это совсем другое. А как же жена?
– Миссис Грин полностью в курсе дела: я ознакомила ее с сутью этого метода еще до того, как вы проснулись. У меня в кабинете. Она подписью подтвердила свое согласие.
Неожиданно в его сознание вторгается некий давний-предавний факт, милосердный союзник. Он открывает глаза и обвиняюще смотрит ей в лицо:
– Я полагал, что у вас существует такая вещь, как клятва Гиппократа?
– Врачу следует использовать все доступные ему, или ей, средства для излечения пациента, доверенного его, или ее, заботам. Если мне не изменяет память.
– Должные средства.
– Должные средства – это наиболее эффективные средства. Именно их вы и получаете.
Невидимые руки сестры не оставляли его в покое. Он еще несколько мгновений вглядывался в глаза врача, обнаружил, что не может вынести светившееся в них, теперь уже нескрываемое, раздраженное неодобрение. И снова опустил веки. Мгновение спустя доктор Дельфи наклонилась к нему еще ниже. Губ его коснулся сосок – раз, другой… аромат цветущего мирта усилился, пробуждая в отдаленных укрытиях мозга смутные воспоминания о залитых солнцем склонах над лазурными морями. Он открыл глаза: сумерки под пологом нависшего над ним халата; сосок снова настойчиво предлагал себя его губам. Он повернул голову набок.
– Бордель!
– Великолепно! Все, что угодно, лишь бы подстегнуть ваше либидо.
– Вы вовсе не врач.
– Путы. Хлыст. Черная кожа. Все, что вам на ум придет.
– Это чудовищно!
– Хотите, чтобы сестра разделась?
– Нет!
Доктор чуть отстраняется.
– Надеюсь, вы не расист, мистер Грин?
Не поворачивая головы, он произносит:
– Я требую, чтобы сюда пришел заведующий отделением.
– Я – заведующая отделением.
– Только до тех пор, пока я не вышел отсюда. Я добьюсь, чтобы вас лишили права лечить!
– Надеюсь, вы заметили, что вам уже не так трудно подбирать слова? Так что, может быть, есть какой-то…
– Катись к чертям собачьим! Иди проссысь!
Молчание. Тон врача становится еще более ледяным:
– Возможно, вы не подозреваете об этом, мистер Грин. Однако любое использование образов, связанных с дефекацией или мочеиспусканием, есть симптом продуцируемого определенной культурой чувства сексуальной вины и подавления сексуальных импульсов.
– Отзынь!
И