Мантисса. Джон Фаулз
тоненькой, как доктор Дельфи, и не такой профессионально строгой: ему показалось, что он разглядел тень сардонической усмешки в устремленном на него взгляде, в складке чуть полноватых губ. Доктор Дельфи заговорила снова:
– Прежде чем мы начнем, я полагаю, мне следует сообщить вам, что ваше упорство может оказаться не столь высокоморальным, как вы воображаете. Мы прекрасно осведомлены о том, что некоторые из наших пациентов противятся лечению, так как подспудно надеются, что мы будем вынуждены прибегнуть к методам… так сказать… извращенным. Мы и правда время от времени применяем их – в случаях действительно запущенной эротической сопротивляемости. Но не на такой ранней стадии, как ваша. Так что, если вы втайне стремитесь принудить нас к ценонимфической или псевдоспинальной стимуляции, я могу сразу заявить вам – ни за что! Вы правильно меня поняли?
– Да господи боже мой! Я даже не знаю, что это такое!
– То же относится и к бразильской вилке.
– Слыхом не слыхивал.
Это заставило ее ненадолго замолчать. Доктор Дельфи приняла теперь вид классной дамы, которая понимает, что ее нарочно провоцируют, чтобы она вышла из себя. Она подперла бока руками.
– И последнее, мистер Грин! Мы также не исключаем весьма незначительной возможности применения криптоамнезии. – Она помолчала, желая увериться, что он понял предупреждение. – А теперь – на бок, пожалуйста. Лицом ко мне.
Рука медсестры скользнула под его плечо, мягко подталкивая повернуться.
– Ну же, мистер Грин! Что миссис Гранди{6} говорит? Будьте хорошим мальчиком!
С подозрением и неприязнью он взглянул на улыбающееся темнокожее лицо, но все-таки повернулся на бок. Точно выверенными движениями и абсолютно одновременно, что, несомненно, говорило о значительном профессиональном опыте, обе его медопекунши тоже оказались в кровати, каждая со своей стороны. Сестра Кори – у его спины, а доктор Дельфи, приведя его в абсолютное замешательство, – спиной к нему, впереди. Тут он почувствовал, как обе они одновременно подвинулись – одна вперед, другая соответственно назад, чтобы более плотно зажать его между своими телами. Ничем не спровоцированное движение бедер темнокожей девицы у самых его ягодиц подтвердило самые худшие его подозрения на ее счет. Он не сводил глаз с темных волос доктора Дельфи, с шарфика, оказавшегося у самого его носа. Молчание длилось недолго. Доктор Дельфи заговорила. Тон ее был более спокойным, будто она пыталась, правда не очень успешно, подойти к проблеме не столь безапелляционно:
– Так. Теперь положите левую руку мне на грудь.
Она поднимает свою руку высоко вверх. Поколебавшись, он следует ее указанию, как мог бы по указанию инструктора положить руку на какой-нибудь тумблер или выключатель. Доктор опускает свою руку. Ладонь ее ложится на его пальцы, удерживая их на месте.
– Теперь слушайте меня внимательно, мистер Грин. Попробую в последний раз объяснить вам. Память тесно связана с нашим эго. Ваше эго проиграло битву с вашим же суперэго, возымевшим