Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2017. Коллектив авторов
непонятных сердцу фраз…
Не думал гениальный ловелас,
Жену у графа тайно отбирая,
Что, может быть, навек лишался рая.
Он так безумно близости хотел,
Что не смогла вина коснуться тел,
Укрывшихся в приморской теплой мгле.
Вина сейчас явилась на земле,
Как молния, ударив в электричку,
И стало страшно, страшно за себя.
Когда ж оставлю я проклятую привычку
Любить не думая и думать не любя?
Первая ученица
Хотелось света больше, чем обеда,
Хотелось лучезарности, когда
От громкого названия «Победа»
Осталось окончание «беда».
В костре горели доски… и страницы,
Чтобы была ещё контрастней мгла,
И на тетрадь примерной ученицы
Спускалась невесомая зола.
Любой ценой, но захотелось света!
Чтобы не тело, чтобы душу грел!
И ученица прочитала Фета —
Там… что-то… где-то… кто-то там сгорел.
«Там человек сгорел!» Вот, дорогая, —
Золой прикрыто слово «человек»!
Она в огонь смотрела не мигая,
Он ей напомнил солнечный Артек.
Дочке Вере
Вера, моя Вера,
Кончилось кино…
Левого эсера
Хлопнули давно.
Избы все сгорели,
Все ковбои спят,
И висит на ели
Чей-то автомат.
Вера, моя Вера,
Дай мне силы жить,
Снова чувство меры
В сердце мне вложи.
Татьяна Вольтская
Стихотворения
Родилась и живет в Петербурге. Поэт, эссеист, автор девяти сборников стихов – «Стрела» (СПб,1994), «Тень» (СПБ, 1998), «Цикада» (СПб, 2002), «Cicada» (London, Bloodaxe, 2006), «Trostdroppar», (Стокгольм, 2009), «Письмо Татьяны» («Геликон Плюс», 2011), «Из варяг в греки» («Геликон Плюс, 2012), «Угол Невского и Крещатика» (Киев, «Радуга», 2015), Избранное (СПб, «Геликон Плюс», 015). В 1990-е годы выступала как критик и публицист, вместе с Владимиром Аллоем и Самуилом Лурье была соредактором петербургского литературного журнала «Постскриптум». Стихи переводились на шведский, голландский, финский, итальянский, английский языки. Лауреат Пушкинской стипендии (Германия) и премии журнала «Звезда» (Санкт-Петербург). Работает корреспондентом радио «Свобода/Свободная Европа».
«Так иди, иди за морозной своей звездой…»
Так иди, иди за морозной своей звездой
Сквозь машинный храп, сквозь подлую дрожь коленей,
По дороге, знакомой до запятой,
Да привычной ямы не перекрестке, до nota bene,
Посиневших от холода на полях
Текста, вызубренного до рвоты.
Иди, иди, не задерживайся. Этот шлях
Не тобою вытоптан. Никого ты
Не удивишь, не разжалобишь. На хрена
Тебе эта жалость? Поделом вору и мука.
Ты же всегда берешь чужое, какова б ни была цена,
Так что вслед тебе все равно понесется – сука!
Вот и иди по своей Владимирке, позванивай в кандалы,
Приплясывай, как на углях, на снегах и льдинах,
В час, когда капли толпы, ни