Горящие свечи саксаула. Анатолий Шалагин
отношения с вольнодумными поэтами и писателями, но в эту дружбу он никак не вмешивался. Впрочем, довольно часто император интересовался у того же Перовского, как, например, поживает Пушкин? Что нового он написал?
…Дружеская вечеринка из застолья потихоньку перешла в творческую фазу. Как и за столом, центром всего был Пушкин, который, пожалуй, уже смирился с общепринятым статусом великого поэта. Он балагурил, много смеялся, по-доброму подтрунивая над друзьями. В этом с ним мог потягаться один лишь Баратынский, которому тоже опасно было класть палец в рот. Но даже он, в конце концов, умолк, очарованный Александром Сергеевичем.
Пушкин был почти прекрасен, когда читал:
«Не дай мне бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
Не то, чтоб разумом моим
Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад:
Когда б оставили меня
На воле, как бы резво я
Пустился в темный лес!
Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез.
И я б заслушивался волн,
И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса;
И силен, волен был бы я,
Как вихорь, роющий поля,
Ломающий леса.
Да вот беда: сойди с ума,
И страшен будешь как чума,
Как раз тебя запрут,
Посадят на цепь дурака
И сквозь решетку как зверка
Дразнить тебя придут.
А ночью слышать буду я
Не голос яркий соловья,
Не шум глухой дубров —
А крик товарищей моих,
Да брань смотрителей ночных,
Да визг, да звон оков»
Глава 2. Степные химеры
Туман киселем лежал в ложбинах и оврагах, цепляясь своими драными краями за ветки деревьев, уже успевшие окраситься первым осенним золотом, и гранитные валуны, которые в эту пору выглядели по-особенному таинственно. Из-за утеса, что высился вдалеке, поднималось ярило, спешащее обогреть землю теплом бабьего лета. Вот его лучи коснулись верхушек мохнатых лиственниц. Потом солнечные зайчики блеснули в листве осин и берез, вдруг задрожавших под дуновением легкого ветерка. И, наконец, первый луч упал на подлесок, где сладко досыпали примостившиеся на мокрой траве туманные облака. Они дрогнули, зашевелились и начали свой полет к небу…
Иван полюбил эту ранешнюю пору еще с детства. Когда братья и сестры досматривали свои последние сны на полатях, он выбегал во двор, взбирался на лестницу и смотрел, как солнце пробуждает землю. «Петушок ты наш – ласково говаривала бабушка Нюра, гладя своего любимца по вихрастой голове – И не спится тебе спозаранку, понежился бы еще – А потом, тяжело вздохнув, добавляла – Весь в батьку пошел…».
Да, Матвей Осипович Мякишев, не относился к лежебокам. Вставал он с первыми петухами,