Китай-город. Петр Боборыкин
Подсмеивались над славянолюбием и «квасным» патриотизмом и его племянника и его самого.
– Изволили видеть, дяденька? – начал в тот же тон Нетов. – И к чему же это исподтишка?.. И сейчас «славянолюбцы» и все такое… А сам он разве не в таких же мыслях был?.. Везде кричал и застольные речи произносил… Ведь это, дяденька, как же назвать? Честный человек пойдет ли на такое дело?
Взломцев промолчал.
– И все это один свой интерес…
– А ты думал как? – перебил дядя и тихо рассмеялся.
– Ему, изволите видеть, непременно хотелось прямо в действительные статские… или чтоб Станислава через плечо… А вместо того и коллежского не получил. Так мы с вами, дяденька, тут не причинны.
– Уж ты меня-то бы не вмешивал, – порезче перебил Алексей Тимофеевич.
– Да я говорю вообще, дяденька. Но, между прочим, и вы косвенно… Нельзя же так именитых людей!.. И после того, что он себя выдавал…
– А ты постой… Все это ты так… Очень он тебя испугался, хоть ты теперь и в почете… Ему надо в дворяне выйти или надо ему предоставить место такое, чтобы дела его совсем наладились.
– Это верно-с.
– Канючить, следственно, нечего. Надо его ручным сделать.
– Я и думал то же.
– А придумал ли что?
– Да если что представится… А теперь вот я к нему собираюсь… заехать… Насчет статейки ничего не скажу, а увижу, как он себя поведет.
– С пустыми-то руками явишься?.. умно!..
– Чин-то ему посулить не велика трудность.
– А ты спервоначалу сам получи.
Евлампий Григорьевич покраснел. Дядя знал все его сокровенные расчеты.
– Лучше же показать ему, что мы всю его тактику понимаем.
– А ты вот что…
Взломцев потер себе переносицу.
– Ты говоришь, очень Константин Глебович плох?..
– Да как же-с!.. Недели две – больше не проживет.
– Надо будет его замещать.
– Кандидат есть.
– До новых выборов… Кандидат не в счет… Ты ему и посули… да он и не плохой директор будет… Пожалуй, лучше-то и не найдешь.
«И этого придумать не мог, – дразнил себя Евлампий Григорьевич, – а вот дядя сейчас же смекнул, в одну секунду! Эх!»
Долго не мог он поднять глаза и взглянуть пристальнее на дядю.
– Так ли? – спросил Алексей Тимофеевич.
Племянник заходил с опущенной головой.
– А ты сядь! В глазах у меня рябит, когда ты этаким манером поворачиваешься.
– Ваша мысль богатая, дяденька!
– Ну и поезжай… Лещову так и скажи, что Алексей, мол, Тимофеевич благодарит за честь, свидетелем распишусь, а от душеприказчиков пускай избавит меня. Довольно и своих делов.
– А вы позволите, если речь зайдет о директорстве… поставить на вид, что Алексей Тимофеевич, с своей стороны, как учредитель и главнейший…
– Можешь, только осторожнее.
– Да уж вы извольте положиться на меня, дяденька.
– Извини, я тебя отпущу.
Старик повернулся к конторке, а потом вбок подал руку племяннику. Нетов