Долго ли?. Петр Боборыкин
назвала девица Гущева.
– Так вот, Елена Ильинишна, как я думаю: если б даже ваша кузина была и совсем другой женщиной, – и то хорошо, что она обманывает, так сказать, своей жизненностью. Это не всякому дается.
Елена Ильинишна пододвинула к нему кресло и стала говорить тише:
– Я бы очень рада была, чтобы Юлия поближе познакомилась с вами, но вряд ли она способна на беседу с серьезным человеком… не хочу злословить, да она и позволяет говорить себе в глаза правду.
– Ах, Елена Ильинишна, не довольно ли серьезных-то бесед. Этак глядишь – и прожита жизнь в нестерпимой скуке.
Он даже махнул рукой. Этот жест заставил Елену Ильинишну опустить глаза и принять огорченное выражение.
– Право, – заговорила она не то обиженным, не то просительным тоном, – мне не хочется вас беспокоить и читать вам: вы совсем не в таком настроении.
Ему очень захотелось успокоить ее и заставить прочесть со вкусом отрывок, но у него что-то недостало на это уменья. Елена Ильинишна сидела в съеженной позе, обдергивая свою мантилью, из-под которой торчал сверток.
– Начните, – выговорил он наконец.
– Нет уж, я в другой раз, теперь нам могут опять помешать.
И точно, в гостиную вошла кузина, очень скоро переменившая свой туалет.
– Вы еще не читаете? – спросила она громко.
– А почему ты думаешь, что мы собрались читать? – тревожно возразила Елена Ильинишна.
– Вот у тебя манускрипт в руках.
Она сделала такое движение головой, что Лука Иванович невольно усмехнулся.
– Пожалуйста, – обратилась к нему кузина, – успокойте ее. У ней все бесконечные сомнения. Я уже вам говорила, что она ночей не спит над одним словом.
– Как же это ты успела? – почти сконфуженно выговорила Елена Ильинишна.
– И еще много кой-чего. Сердись – не сердись, Елена! Ведь я за себя хлопочу. Я тебя успокоить не могу. Ты моему вкусу не веришь. Чем скорее будет чтенье, тем для меня лучше.
– Лука Иванович не может же посвятить мне целый день.
– Ты хочешь сказать, что я вам мешаю? извини, пожалуйста, я сейчас скроюсь. А вы, – обратилась она к Луке Ивановичу, – не кончайте в один сеанс, а когда захочется отдохнуть от литературы, поболтаем… только без Елены; а то она сейчас скажет, что в нашем разговоре нет интеллигентного содержания.
Елена Ильинишна улыбнулась. Ее напряженность несколько прошла от смелой болтовни кузины. Луке Ивановичу опять сделалось веселее с той минуты, как эта пышущая здоровьем и бойкостью женщина появилась в гостиную. Если б он сумел, он бы задержал ее; но он не сумел этого и с унынием подумал о целой тетради, которою сбиралась угостить его девица Гущева.
– До свидания, – кивнула ему кузина с той же улыбкой, с которой она оставила их в первый раз. – Обедать меня не жди, Елена; вы можете хоть целый день читать. Ты знаешь, куда я еду?
– Кто ж это может знать? – отозвалась уже добродушнее Елена Ильинишна.
– К тетушке Вилковой: там каждый месяц собирается фамильный синклит, я на них навожу священный ужас.
– Почему