Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы. Андрей Ваганов
месяцев, видно, “как велика потеря научной энергии в нашей стране”, и затем добавлено: “Если этот процесс вымирания ученых будет продолжаться с такою быстротой, наша страна может совершенно лишиться мозга”. К такому страшному, просто катаклизмическому предсказанию знаменитый писатель, возглавляющий издающую журнал комиссию, счел нужным присовокупить и еще несколько выразительных строк ‹…›.
Мы не совсем ясно понимаем, кому именно надо стыдиться, что Петербург не может иметь полного освещения и недостаточно снабжен топливом и продовольствием, и кто, таким образом, совершает это преступление. По-видимому, как будто те неизвестные, которые блещут «полным отсутствием понимания глубокой важности и бесспорной пользы научного творчества», а с другой стороны – кто же не знает, что во всех этих “постыдных” преступлениях виноваты прежде всего все те, кто хоть косвенно принимал какое-нибудь, хоть самое микроскопическое, участие в расшатывающей Советскую власть оппозиции и в разных белогвардейских и “патриотических” видах борьбы с Советской Россией. Но они, особенно активные и не раскаявшиеся, вряд ли прочтут журнал – хочется думать, что все такие лица остерегаются даже и жить в наших пределах… Между тем, из статьи М. Горького же ясно, что журнал издается, собственно, для широких кругов населения, которым и ставит своей целью “сообщать в краткой и понятной форме обо всем, что творится в мире науки, обо всех открытиях, изобретениях и работах ученых”. Да и самая элементарность общедоступной статьи явно подчеркивает именно эти круги своих читателей.
Что касается “моральной мучительности”, она более понятна, но мы ведь не в критику впадаем, мы только разбираемся».[46]
Увы, весь идеологический и эмоциональный заряд этой рецензии немного сбивает то, что автор «Невязки» скрылся за псевдонимом Elevato. Как бы там ни было, но заключительное замечание рецензента все же очень «по делу»: «…при всем нежелании мы не можем, однако, не указать на один дефект журнала: насколько общедоступна публицистическая статья М. Горького, настолько весь остальной материал журнала совсем не приспособлен для широких, непосвященных в науку масс, а для ученых слишком популярен и… торжествен – мы сказали бы, если бы были уверены в своем личном впечатлении. Надо думать, что и здесь произошла невязка разных частей журнала, происшедшая, вероятно, вследствие быстро измененного не только текстового содержания, но и самого плана издания».[47]
Все это весьма удивительно и показательно на фоне почти полного отсутствия заинтересованной критики научно-популярной литературы в современной России.
Но нас интересует в данном случае другое: зеркальный двойник к термину «научно-популярная» – «популярно-научная», промелькнувший в цитированном выше отрывке из Рубакина по поводу издательства Маракуева и Прянишникова («кое-какие недурные популярно-научные книжки»). Сам Николай Александрович использует оба термина, «научно-популярная» и «популярно-научная»,