Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы. Андрей Ваганов
и глаз крестьянина по большей части недостаточно развит, чтобы надлежащим образом воспринимать нераскрашенные гравюры».[62]
Этот вывод Муратова как будто подтверждает тенденцию в выборе книжного репертуара сельским населением, выявленную еще в начале XX века: лубочная литература и «божественное» – главные «хиты» среди сельских читателей.
Таблица 2.3. Жанровая самоидентификация русских периодических изданий в конце XIX – начале XX века
Некоторое представление о структуре домашних книжных собраний крестьян трех губерний в начале XX века дает сводная табл. 2.4.
Но это не значит, что участь научпопа в России была предрешена – превратиться в аналог какого-нибудь современного глянцевого pulp fiction. «Веселые картинки про науку» быстро перестают быть интересными. Россия до сих пор остается страной Иоганна Гутенберга, а не Билла Гейтса: привычка читать «умные книжки» и высказывать свое мнение (великолепный пример – известный рассказ Василия Шукшина «Срезал»; даже в анекдотах отражена эта вербальная избыточность русских: «Ну вот, выпили… А поговорить?!») – доминирует в сознании россиян. Тем более это оправдано, если речь идет о научно-популярной литературе.
Таблица 2.4. Структура домашних книжных собраний русских крестьян в начале XX века
Источник: Книга в России, 1895–1917/ Под общ. ред. к. и. н. И.И. Фроловой. – СПб.: Российская национальная библиотека, 2008 С. 642.
Двадцать лет с начала XX века, в которые уместились три войны (русско-японская, Первая мировая и гражданская) и три революции (1905 года, буржуазно-демократическая февральская и Великая октябрьская социалистическая 1917 года), стали для научпопа в России своеобразной лабораторией жанра. Из этого котла с булькающей массой выпадет в итоге в сухой остаток то, что мы привычно называем сегодня «научно-популярная литература».
А пока тот же М.В. Муратов представляет результаты своих социологических исследований читательских предпочтений. Он вводит в классификацию отделов возглавляемого им книжного склада графу «общедоступно-научные» книги.[63] Продукция этого отдела занимала четвертое место в рейтинге продаж («Топ-12»): 540 экземпляров книг было продано с 1 марта 1918 по 1 января 1919 года. Для сравнения: на третьей позиции находилась литература по сельскому хозяйству – 597 экземпляров. Но вот в стоимостном выражении «общедоступная научная литература» прочно занимала второе место: ее было продано за тот же период на 2411 рублей 24 копейки. Лидеры продаж – детские книги: 3924 рубля 32 копейки.
Вывод Муратова однозначен: «Разумеется, составляя набор книг для продажи, нельзя ограничиться детской и сельскохозяйственной литературой, а следует класть книги и по другим отделам: хорошую беллетристику (особенно хорошо читаются рассказы Л.Н. Толстого), общедоступные научные книги и т. д.»[64] Использует Муратов и термин «научно-популярная литература». В таком, например,