Опыты психоанализа Клио. В. Н. Болоцких
Инквизитор) мирится с рабьей покорностью. Не такова ли сама Россия?»
Далее Бердяев выделил основные антиномии российской жизни. Россия самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире, а русский народ – самый аполитический, никогда не умеющий устраивать свою землю. И в то же время, Россия – самая государственная и самая бюрократическая страна в мире, русский народ создал могущественнейшее государство в мире, величайшую империю. Россия – самая «не шовинистическая страна в мире», «русские почти стыдятся того, что они русские», им чужда национальная гордость и часто даже национальное достоинство. Но Россия и «самая националистическая страна в мире, страна невиданных эксцессов национализма, угнетения подвластных национальностей русификацией, страна национального бахвальства, страна, в которой всё национализировано вплоть до вселенской церкви Христовой», «Россия почитает себя не только самой христианской, но и единственной христианской страной в мире».
И так во всём, полагал Бердяев, можно установить бесчисленное множество тезисов и антитезисов, вскрыть много противоречий. Россия страна безграничной свободы духа, странничества и исканий Божьей правды, самая не буржуазная страна, в ней нет мещанства, которое отталкивает и отвращает русских от Запада. И соответственно – наоборот.26
Идея противоречивости, антиномичности России прослеживаются и в других работах Бердяева, более поздних, например, «Истоки и смысл русского коммунизма», «Русская идея».
Причину этой особенности России, «корень этих глубоких противоречий» Бердяев усматривал «в несоединённости мужественного и женственного в русском духе и русском характере. Безграничная свобода оборачивается безграничным рабством, вечное странничество – вечным застоем, потому что мужественная свобода не овладевает женственной национальной стихией в России изнутри, из глубины. Мужественное начало всегда ожидается извне, личное начало не раскрывается в самом русском народе. Отсюда вечная зависимость от инородного». Поэтому всё «мужественное, освобождающее и оформляющее было в России всегда как бы не русским, заграничным, западноевропейским, французским или немецким или греческим в старину. Россия как бы бессильна сама себя оформить в бытие свободное, бессильна образовать из себя личность. Возвращение к собственной почве, к своей национальной стихии так легко принимает в России характер порабощённости, приводит к бездвижности, обращается в реакцию». Проблема в том, что «Россия невестится, ждёт жениха, который должен прийти из какой-то выси, но приходит не суженый, а немец-чиновник и владеет ею».27
Но не всё ещё кончено для России и русского народа. В русском национальном самосознании есть глубокое чувство, что Россия стоит перед великими мировыми задачами, «с давних времён было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому,
Бердяев Н. А. Душа России // Русская идея. М., 1992. С. 297—305.
Там же. С. 304.