Опыты психоанализа Клио. В. Н. Болоцких
а, так сказать, друг подле друга, язва безнравственности общественной распространилась безмерно, и все худшие страсти человека развились на просторе: корыстолюбие в судьях, которых имя сделалось притчею в народе, честолюбие в боярах, которые просились в аристократию, властолюбие в духовенстве, которое стремилось поставить новый папский престол».
Хомяков положительно оценивает деятельность первого российского императора: «Явился Пётр, и, по какому-то странному инстинкту души высокой, обняв одним взглядом все болезни отечества, постигнув всё прекрасное и святое значение слова государство, он ударил по России, как страшная, но благодетельная гроза. Удар по сословию судей-воров; удар по боярам, думающим о родах своих и забывающим родину; удар по монахам, ищущим душеспасения в келиях и поборов по городам, а забывающих церковь, и человечество, и братство христианское. За кого из них заступится история?»
Преобразователь России совершил много ошибок, полагал Хомяков, «но ему остаётся честь пробуждения её к силе и к сознанию силы». Пётр употреблял средства грубые и вещественные, но «силы духовные принадлежат народу и церкви, а не правительству; правительству же предоставлено только пробуждать или убивать их деятельность каким-то насилием, более или менее суровым». Славянофил только жалеет, что Пётр, который «так живо и сильно понял смысл государства», который «поработил вполне ему свою личность, так же как личность всех подданных, не вспомнил в то же время, что там только сила, где любовь, а любовь только там, где личная свобода».
Основная причина такого положения заключается в том, что, считал Хомяков, «человечество воспитывается религиею, но оно воспитывается медленно». К тому же «грубость России, когда она приняла христианство, не позволила ей проникнуть в сокровенную глубину этого святого учения, а её наставники утратили уже чувство первоначальной красоты его».
Но Хомяков, как и все славянофилы, совсем по другому оценивает будущее России и по иному относится к православию и православной церкви в прошлом и будущем. Он заявлял: «При всём том перед Западом мы имеем выгоды неисчислимые. На нашей первоначальной истории не лежит пятно завоевания. Кровь и вражда не служили основанием государству русскому, и деды не завещали внукам преданий ненависти и мщения. Церковь, ограничив круг своего действия, никогда не утрачивала чистоты своей жизни внутренней и не проповедовала детям своим уроков неправосудия и насилия. Простота дотатарского устройства областного не чужда была истины человеческой, а закон справедливости и любви взаимной служил основанием этого быта, почти патриархального. Теперь, когда эпоха создания государственного кончилась, когда связались колоссальные массы в одно целое, несокрушимое для внешней вражды, настало для нас время понимать, что человек достигает своей нравственной цели только в обществе, где силы каждого принадлежат всем и силы