Праздник тайфуна. Шанхайская проза. Линь Наоли
обступили тускло освещенный конец барной стойки. Сильный южный акцент у троих выдавал гонконгское происхождение, но главный был определенно родом из Шанхая – их семья владела местным банком аж с 1983 года. Его лицо красовалось на рекламном баннере, пока влезало в кадр, но с годами господин Сун поднабрал вес – к своему счастью, не только в прямом, но и в переносном смысле.
Дуняша задержала взгляд на их сегодняшнем собеседнике – один из постоянных посетителей Челябинска в последнее время часто разделял общество господина Суна. Красивый юноша раздражал Дуняшу неимоверно. Господин Крутой ни разу не повернул головы, сколько она ни заказывала кофе прямо у него под носом. Сидел как дурак, сам по себе, морщился от прикосновений девчачьих локтей. А стоило появиться господину Суну и его мальчикам, так господин Крутой начинал то вертеться, как социальная шлюшка, то снова изображал недотрогу. Смотрите, я – главное криминальное сокровище района, да я эйнштейн полусвета, дамы и господа, все оценили, какой я классный? Новая китайская интеллигенция: лицо кирпичом, минималистичные пиджаки и тяга к сомнительным контактам.
Господин Крутой протянул Суну толстую папку, которая немедленно скрылась в портфеле гонконгского ассистента. Дуняша подтянулась к барной стойке, чтобы взять еще один кофе и подслушать криминальные планы. Стучавшее в уши сердце и неподдающийся расшифровке шанхайский акцент Суна спутали все планы. Юноша спас положение удивительно чистым китайским: «С этими двумя не возникнет проблем. Как начнем, сразу повышайте ставки. Дальше следите за моими сигналами». И нахмурился, выслушав ответ господина Суна. «Я не поеду в Макао. Вы хотите жульничать в казино, где каждая ставка одобряется городским правительством? Или мы играем в Шанхае, или я не работаю».
Вот так: Дуняша месяц стесняется попросить у директора задолженность по зарплате, а господин Крутой с постной физиономией посылает к черту мафиозного босса. Господин Сун поймал ее взгляд и прищурился. Через пару мгновений в черных зрачках засветилось узнавание, и щеки округлились от довольства. Только приехав в Шанхай, Дуняша работала секретаршей господина Чжао, у которого господин Сун иногда скупал краденое искусство. Тогда Дуняша еще недостаточно хорошо владела китайским, чтобы разобраться в происходящем, но этого и не требовалась – в рабочий функционал входили только славянские щечки, светлые волосы, хороший английский и отстраненное постукивание по клавиатуре во время деловых встреч.
Миша потянул ее за локоть и отвел в противоположный угол бара.
– Нашла кому улыбаться, фея! Ты знаешь, чем занимаются эти парни?
– Я знаю, что господин Сун интересуется русским искусством.
– Русским искусством! – Миша нервно рассмеялся. – А еще оружием и контрабандой. Они держат весь игорный бизнес Шанхая и сейчас рвутся в Макао, чтобы вписаться в легалку. И иногда топят черные мешки в нижнем течении Сучжоу. И любят русское искусство, да.
– А тот