Эксплетический сатанизм. Философия конца человека. Глеб Буваненко
внепозиционной частью является учение Фридриха Ницше о сверхчеловеке, подробно изложенные в его книге «Так говорил Заратустра». К прототипам Сверхчеловека, являвшими собой «виртуозов жизни», Фридрих Ницше относил: Юлия Цезаря, Чезаре Борджиа, Наполеона. Ницшеанская идея подразумевает под собой не религиозно-христианское представление (даже наоборот: антихристианское) и не расовое, но культурологическое с характеризацией мысли как эстетизации волевого начала разумного существа.
Слово «сверхчеловек» для обозначения типа самой высокой удачливости, в противоположность «современным» людям, «добрым» людям, христианам и прочим нигилистам – слово, которое в устах Заратустры, истребителя морали, вызывает множество толков, – почти всюду было понято с полной невинностью в смысле ценностей, противоположных тем, которые были представлены в образе Заратустры: я хочу сказать, как «идеалистический» тип высшей породы людей, как «полусвятой», как «полугений»… Другой учёный рогатый скот заподозрил меня из-за него в дарвинизме: в нём находили даже столь зло отвергнутый мною «культ героев» Карлейля, этого крупного фальшивомонетчика знания и воли. Когда же я шептал на ухо, что скорее в нём можно видеть Чезаре Борджа, чем Парсифаля, то не верили своим ушам.
– Жиль Делез
Несмотря на всю сложность и противоречивость ницшеанства как часть эксплетической философии, можно выявить его основные постулаты.
– Нигилизм Ницше – это переходное состояние, преодоление всего того отжившего и ветхого, что уже не нужно человечеству, ведь «человек есть нечто, что должно превзойти». В определённом смысле слова Ницше также антигуманист и имморалист. Человек для него – лишь этап, ступень на пути от животного к Сверхчеловеку: «Я люблю всех тех, кто являются тяжёлыми каплями, падающими одна за другой из тёмной тучи, нависшей над человеком: молния приближается, возвещают они и гибнут, как провозвестники».
– Философия жизни – это своеобразный гимн Жизни как явлению. Недаром Заратустра поёт ей свою песнь. Как ни парадоксально это прозвучит, ценности, воспеваемые философом, – это жизненные ценности, не приемлющие любое насилие.
– Мораль для философа – это нечто закосневшее, отжившее. Её, как и человека, «должно преодолеть»: «Как устал я от добра моего и зла моего! Всё это бедность и грязь и жалкое довольство собою!». Правда, Ницше критикует самодовольство человека, поскольку тот недостоин быть собой довольным. Сверхчеловек – совсем другое дело. Но для него и не будет вопроса – быть довольным или нет, он ни секунды не будет сомневаться в своей правоте.
Сатана в эксплетизме
Если брать во внимание традиционный образ Сатаны, то это как правило, зубасто-рогато-копытное краснокожее существо, с еще множеством всевозможных «устрашающих» аксессуаров, которые понятное дело должны человека пугать и заставлять воспринимать данный образ, как аллегорию апогейного зла. Вполне нетрудно догадаться, что подобный