Дети Шини. Ида Мартин

      Амелин равнодушно пожал плечами:

      – А если наркоман, то что?

      – Что, правда? – испугалась Настя.

      – Думаешь, это я простыл? – сказал он доверительным тоном, подходя к ней вплотную. – Ничего подобного. Это у меня ломка такая. Мне очень плохо. Очень.

      И вдруг, скрючив пальцы и скрестив на груди руки, он медленно опустился на колени, прямо в кучу с вещами. Немного постоял так с жертвенным лицом, а потом свалился набок и задергался, точно эпилептик.

      Все в недоумении застыли, глядя на его тупое кривляние. А затем он вдруг перестал идиотничать, нормально сел и, глядя на нас снизу вверх, спросил:

      – И что, вы теперь бросите меня на улице?

      Мы были так удивлены, что и не знали, что ответить.

      – Это правда? – настойчиво повторила я Настин вопрос.

      Амелин сначала медленно и театрально обвел всех взглядом и лишь потом остановил его на мне.

      – Конечно, нет, глупенькая. У меня даже на алкоголь аллергия, честное слово. Один раз еле до больницы довезли, но, как видишь, откачали. К сожалению.

      Он протянул руку Маркову, чтобы тот поднял его, но Марков стоял и недоверчиво смотрел.

      – Алкоголь – это другое, – сказал Якушин. – Слушай, ты же видишь, как нам всем тяжело. Если ты еще реально наркоша, давай здесь и разойдемся. Хочешь, мы посадим тебя на поезд?

      – Лучше сразу под поезд.

      – Да чего ты с ним разговариваешь? – опять попер Герасимов. – Просто он с нами не едет, и точка.