Чингисхан и рождение современного мира. Джек Уэзерфорд
защитников Бухары царила паника. Оставив в цитадели около пяти сотен солдат, более чем двадцатитысячная армия разбежалась, надеясь успеть спастись до прихода монголов. Так сработала ловушка Чингисхана: покинув крепость и рассеявшись во время бегства, хорезмские воины стали легкой мишенью для монгольских всадников.
Гражданское население Бухары было сломлено. Жители сдались и отперли ворота города. Тем не менее небольшая группа солдат укрылась в цитадели, рассчитывая, что за ее толстыми стенами они смогут выстоять против любой осады. Чтобы правильно оценить всю ситуацию, Чингисхан решил въехать в город. Первое, что он сделал после того, как расположился в центре Бухары (как и в случае с любым другим покоренным народом), – приказал жителям принести корм для его лошадей. То, что побежденные кормили монгольских воинов и их коней, воспринималось как знак покорности, более того, принимая еду и корм для коней, Чингисхан давал понять, что он принимает и своих новых подданных, а значит, и обещает им защиту Монгольской империи, как и всем другим ее жителям.
Со времени его среднеазиатских походов сохранилось одно из немногих словесных описаний Чингисхана, которому тогда было около шестидесяти. Персидский хронист Минхадж аль-Сирадж Джузджани, куда хуже настроенный по отношению к монголам, чем Джувайни, описывает его так: «Человек высокого роста, сильный телом, с редкой седой бородой, с кошачьими глазами, в которых светится решимость, проницательность, гений и понимание, внушающий благоговение, мясник, справедливый и непоколебимый, сокрушитель врагов, неустрашимый, кровожадный и жестокий». Учитывая удивительное умение Чингисхана повергать города и одерживать победы над армиями, в несколько раз превосходящими численностью его собственную, хронист торопится заявить, что он – «…адепт колдовства и обмана, который дружен с демонами».
По свидетельствам очевидцев, добравшись до центра Бухары, Чингисхан подъехал к мечети (самому большому зданию в городе) и спросил, не дом ли это султана. Когда ему сообщили, что это дом Бога, а не султана, он ничего не ответил. Для монголов единственным богом было Вечное Синее Небо, которое простерлось от горизонта до горизонта во все четыре стороны света. Бог возвышался над всей землей, его нельзя было запрятать в каменный дом, как пленника или плененного зверя, так же как нельзя было спрятать его живые слова в мертвые книги жителей городов. Чингисхан сам неоднократно чувствовал его присутствие и слышал голос Бога, обращающийся непосредственно к нему, в холодном ветре гор своей родины. Следуя этим словам, он стал завоевателем великих городов и покорителем народов.
Чингисхан спешился и вошел в мечеть, наверное, единственное здание, в которое он входил за всю свою жизнь. Затем он приказал, чтобы муллы накормили его коней, освобождая их таким образом от опасностей завоеванного города и помещая под свою защиту. Так он поступал практически со всеми служителями веры, которые оказывались в его власти. Затем он призвал к себе