Джентльмен в Москве. Амор Тоулз
повернулся к мужчине.
Несмотря на то, что графа учили никогда не встревать в чужие разговоры, он почувствовал, что парикмахер не должен в данной ситуации ничего объяснять.
– Я постоянный клиент, и по вторникам в двенадцать мое время стрижки. Так что поймите Ярослава правильно, – сказал граф.
Мужчина уставился на графа.
– Ваше время стрижки?
– Да.
Мужчина поднялся так резко, что скамейка упала на пол. Он оказался высоким, выше ста девяноста сантиметров. Его сжатые кулаки были такими же красными, как и уши. Он сделал шаг вперед, и Ярослав, стоя к нему лицом, отступил назад на шаг, уткнувшись в кабинет спиной. Мужчина вырвал из рук Ярослава ножницы, потом повернулся к графу, схватил его за воротник и одним движением ножниц отрезал у него правый ус. Затем он приподнял графа и, глядя ему в глаза, угрожающе произнес: «У тебя очень скоро будет твое постоянное время!»
После этого он бросил ножницы на пол, отпустил воротник графа и вышел из парикмахерской.
– Ваше сиятельство! – в ужасе воскликнул Ярослав. – Первый раз в жизни я вижу этого человека! Я даже не уверен, что он живет в отеле. Но я вам клянусь, что здесь его точно не будут обслуживать.
Граф встал и хотел уже с негодованием что-нибудь сказать или подобающим образом отомстить за эту удивительную грубость. Но что он мог знать про человека, который на него совершенно неожиданным образом напал?
В тот момент, когда он его в первый раз увидел, этот мужчина своим помятым пиджаком произвел на него впечатление какого-то рабочего, который забрел в «Метрополь» и решил побаловать себя хорошей стрижкой. Но вполне возможно, что этот персонаж мог оказаться одним из новых постояльцев со второго этажа, человеком, который начинал рабочим, потом стал членом профсоюза в 1912 году, возглавил забастовку в 1916-м, в 1918-м командовал батальоном Красной армии, а сейчас возглавлял одну из отраслей промышленности.
– По сути, он был прав, – сказал граф Ярославу. – Он долго ждал. Вы знали о том, что у меня время в двенадцать по вторникам, а он – нет. Я должен был предложить ему пройти передо мной.
– Но что мы теперь будем делать?
Граф повернулся к зеркалу и впервые за несколько лет внимательно рассмотрел свое отражение.
Он много лет считал, что настоящий джентльмен не должен верить зеркалам. Зеркала зачастую являются не средством самопознания, а средством самообмана. Сколько раз в жизни он наблюдал, как красотка поворачивается к зеркалу на тридцать градусов, чтобы рассмотреть себя с лучшего ракурса. (Словно весь мир будет всегда лицезреть ее только под таким углом!) И сколько раз он видел, как дама в летах и нарядах, модных несколько десятилетий назад, смотрелась в зеркало, и все, как казалось ей, было au courant[12] лишь только потому, что само зеркало было в раме тех самых лет, что и ее наряды? Граф с гордостью носил прекрасно сшитый пиджак, но понимал, что джентльмена за версту видно по его осанке, манерам и высказываниям. А не по покрою сюртука.
Да, подумал граф, Земля крутится, и мир меняется.
Более
Модным (