Лифт. Ярославия Кузнецова
в том дне, когда они погибли. Быть может, за этой дверью уже живут совсем другие люди. Детка, тебе нельзя застрять здесь в одиночестве. Поехали с нами.
– У многих из нас есть поступок, за который мы корим себя всю жизнь, – вступил в разговор профессор, неожиданно приняв сторону девочки. – Я прожил пятьдесят два года с осознанием того, что будь у меня всего лишь один – единственный шанс повлиять на судьбу, я бы вернулся в апрель шестьдесят восьмого.
Все четверо замолчали. Яна с Егором переглянулись и тут же спрятали свой взгляд в надежде, что остались незамеченными и непонятыми друг другом. Ей было неловко оттого, что она так сильно желала вернуться в день, когда они стали врагами, чтобы показать ему собственную правду. Ему было неловко оттого, что он бесконечно желал увидеть произошедшее с Яниной стороны, чтобы простить и изменить всё то, что произошло за эти годы. Профессор рассматривал несколько возможных вариантов спасения друзей, поэтому не замечал ничего, что происходило вокруг. Звенящую тишину подъезда нарушали лишь всхлипывания Каролины, которая продолжала держаться за дверную ручку так крепко, будто боялась, что кто – то из взрослых попытается силой затащить её в кабину лифта.
– Вы считаете, что вам выпал этот шанс? – спросил вдруг Егор, заранее зная ответ. Вопрос был адресован профессору, но взглядом он сверлил Яну. Она гладила по голове Каролину, ощущая ладонью шершавый ежик её волос, но затылком чувствовала, что он не отрываясь смотрит только на нее.
– Даже готовы впервые пропустить лекцию математической статистики ради мечты? – попыталась девушка немного разрядить обстановку.
– Ради такого шанса я даже готов пожертвовать собой, – не оценил Яниного порыва Лев Карлович.
– Значит нам с вами остается только лишь пожелать удачи друг другу, – кивнул Егор и поднял ладонь с призывом дать «пять». Его жест поддержала только Яна, хлопнув по его большой мозолистой ладони своей маленькой аккуратной ладошкой.
Каролина и профессор были настолько серьезно – сосредоточенными, что их из шока сейчас вряд ли смог вывести даже внезапный апокалипсис.
– Уверена, что твои родители еще будут гордиться тобой, малыш, – прошептала Яна девочке на ухо и первой вошла в лифт.
Последнее, что троица увидела перед тем, как створки закрылись, это океан надежды в глазах подростка с подтеками туши на щеках. Призадумавшийся Егор на автомате с удовлетворением отметил, что так она еще больше стала походить на новую злодейку его комиксов. Мстительную и кровожадную, но безумно обаятельную и харизматичную. Похоже, что подсознательно он уже предчувствовал, в какую сторону он хотел бы изменить свою жизнь в следующей, послелифтной, жизни.
– Как бы там ни было, я буду рада даже жизнь прожить в прошлом, лишь бы этот ребенок вернулся в полноценную семью. Дети не должны жить в интернатах без родителей, – сказала Яна, нажимая единичку.
Кабина лифта дернулась, заскрипела, но послушно поехала вниз.
Двери открылись