Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия (сборник). Густав Эмар
померанцевыми и фиговыми деревьями представлял собой поистине райское плодородное место. Но именно на этом острове была возведена крепость, впоследствии приобретшая печальную известность уже в качестве тюрьмы.
Крепость эта высилась над прибрежными скалами и занимала большую часть острова. Она состояла из трех башен, связанных между собой переходами. Широкий и глубокий ров опоясывал ее стены, покрытые желтоватым мхом.
За несколько лет до начала нашего рассказа, в 1635 году, испанцы неожиданно овладели островом Сент-Маргерит. Кардинал, чтобы избежать повторения подобной катастрофы, решил поместить в крепости гарнизон из пятидесяти вышколенных солдат под начальством старого офицера. Этого же офицера он назначил и на должность губернатора. Для старика такое назначение было чем-то вроде выхода на пенсию. В крепости, вдали от мирских забот, он вел вполне спокойную жизнь, заключив молчаливое мирное соглашение с контрабандистами, изредка посещавшими остров.
Старик-офицер был высок и худощав, с сухими чертами лица. Одной руки и одной ноги у него не было. Звали его де л’Урсьер. Характер он имел скверный, постоянно ворчал и бранил своих подчиненных. Надо сказать, что день, когда он, в ранге майора, уволился из полка, праздновали и офицеры, и солдаты – до такой степени не любили они своего почтенного сослуживца.
Кардинал де Ришелье знал толк в людях. Назначив майора де л’Урсьера губернатором острова Сент-Маргерит и превратив его в тюремщика, он нашел именно то место, которое как нельзя лучше подходило этому сварливому и злобному человеку.
Вот от него-то граф де Бармон и должен был теперь зависеть довольно долгое время, потому что кардинал, с легкостью сажая в государственную тюрьму дворянина, не торопился выпускать его. И пленник мог быть уверен, что, не случись какого-нибудь из ряда вон выходящего случая, он умрет, забытый в тюрьме. Если, конечно, кардиналу не придет на ум, как это случалось иногда, отдать приказ отрубить бедолаге голову.
После переговоров и нескончаемых предосторожностей, призванных свидетельствовать о строгой дисциплине, налаженной комендантом, пленника в сопровождении конвоя впустили наконец в крепость.
Когда де л’Урсьеру доложили о прибытии посланца кардинала, тот как раз заканчивал завтрак. Майор застегнул мундир, надел шляпу, нацепил шпагу и отдал приказ впустить сбира. Франсуа Бульо поклонился и передал ему приказ. Губернатор пробежал бумагу глазами, после чего обратил внимание на графа, который стоял несколько позади. Он небрежно кивнул ему и сказал сухим и надменным тоном:
– Вы – граф де Бармон, так написано в этой бумаге.
– Да, – ответил граф, кланяясь.
– Я в отчаянии, решительно в отчаянии, – продолжил майор, – но у меня строгие приказания на ваш счет. Однако поверьте – гм! гм! – что я постараюсь соотнести мое природное человеколюбие с предписанной мне строгостью. Гм! гм! Будьте уверены, что я знаю обязанности дворян по отношению друг к другу.
Комендант, довольный своей речью, улыбнулся и гордо выпрямился. Де Бармон слегка