Разыскания к изначальной Руси. А почему не обязательно так. Лев Алексеевич Исаков
авторами и сохранившееся в форме «Ра (ва)» в мордовском языке. По обычному для восточных финно – угорских наречий обозначению текущих вод прибавлением служебной частицы «ва» следует признать полное совпадение исторического и текущего названий объекта. Знаменательно, что обычно так разноречивые филологи в данном случае довольно единодушно усматривают в этом гидрониме отпечаток не иранского а индо-арийского диалекта расходящейся прото – индоевропейской языковой семьи, т.е. утверждают не скифский, но индоевропейский характер древнейшего субстрата носителей ямно – катакомбно – срубного комплекса археологических культур в этом регионе. Было бы по меньшей мере преждевременно привязывать Ра к священной реке санскрита Ранхе, особенно помятуя, что авестийские тексты отождествляют последнюю с Аму – Дарьёй/Оксом/Аранхой; но в то же время наличие и в исторические времена поблизости с этим регионом индо – арийских синдо – меотов Восточного Приазовья (языковая идентификация О. Трубачёва) никак нельзя игнорировать.
Небесполезным является ещё одно замечание, которое я бы назвал феноменом «Амазонки с притоком Укаяли»: следуя логике, назначая название реке, её истоком следует брать исходный пункт самого протяжённого из её притоков, слиянием которых она и оформляется как итоговый результат – и если бы открытие Амазонки происходило не исторически, а логически и юридически, то она бы называлась Укаяли, а Амазонка только пребывала в составе её малознаемых притоков. Но познание Амазонки началось именно исторически, т.е. с того, что попало ранее в общественный оборот, с Амазонки, и от того она и разворачивалась, оказавшись по итогу двухголовым змеем «Амазонкой с притоком Укаяли»; как и «Миссисипи с притоком Миссури», или даже 3-головым, как «Обь с притоком Бией/Катунью/Иртышом», которую числят от слияния Зеи и Катуни…
Этот феномен часто повторяется в указанном нами районе между Волгой и Алтаем. Так, если следовать логике (и юриспруденции), то Обь следовало бы переименовать в Иртыш, который к моменту впадения в неё уже набирает двукратно превосходящую длину, нежели вся Обь.
Для историка это наблюдение разворачивается целым букетом следствий:
1.Обь, Бия, Катунь, Иртыш изначально не входили в обозрение некой социальной общности, вырастали из обозрений отдельных социумов – народцев;
2.Та общность, которая открывала великую реку как свою «Обь», возобладала в её целостном постижении, но восходя вверх по течению реки, соединила её в общее представление с постижениями других общностей, автономно осваивавшими её как «Бия» и «Катунь»;
3.Обь в целом, т.е. с Бией и Катунью, осознана общим комплексом ранее, нежели в него включился Иртыш;
Т.о. определяющий пункт её географической социализации, как и ведущий социум этого процесса, находился на верхнем течении Оби ниже по течению места слияния