Коварный камень изумруд. Владимир Дегтярев
Екатерина Вторая с утра имела дурное расположение ко всем: к личному секретарю, что несусветно пах одеколонной водой, к девкам, что дурно, с подгорельцем, заварили кофе, да вот к этому мордатому фельдъегерю, что доставил ей ответ на письмо, отправленное Екатериной прусскому королю. Ответ, к бешенству императрицы, написал ей не король Пруссии, как полагается при личной переписке властвующих особ, а всего лишь его адъютант Эрик фон Люденсдорф. Мальчишка на побегушках при короле! Оскорбление русской императорской особы немыслимое!
– Король немчуров болен, – истово твердил фельдъегерь, выкатив глаза.
Екатерина близоруко наклонилась к сопроводительным листам, прочла: «Фельдъегерь сержант Малозёмов». Что ни фамилия, то бывшая кличка! Позвонила в колокольчик. В дверь подсунулся секретарь. Войти боялся, а всё равно на Екатерину понесло кёльнской водой.
– Вели распорядиться там, в особой экспедиции, чтобы этого дурня, Малозёмова, послали в пехотный полк. В крымские земли… Ну и пусть дадут ему звание подпоручика, чтобы воевал за государыню охотно.
Малозёмов стукнулся коленями о паркет императорского кабинета:
– Ваше величество! Не губите!
– Ты сам себя погубил, пень солдатский! – совершенно озлобилась Екатерина. – Пошто не подождал в Берлине, когда король выздоровеет?
– Так деньги у меня кончились, ваше величество! Как ждать два месяца без денег-то?
Екатерина пристально поглядела на высоченного дурня в фельдъегерском мундире. Ох, трудна и тяготна царская доля! Снова звякнула в колоколец. Секретарь теперь просунул в дверь только голову. Он слышал всё, что говорят в кабинете и как говорят. И догадывался, что сейчас с молодцом из особой экспедиции станется.
– Приказ о переводе этого дурня в Крым с повышением – отменяю! Пусть идёт рядовым в Сибирь, в тот солдатский полк, что сейчас стоит у бывшей Джунгарии. Там ему денег не потребуется! Вон пошёл, рядовой!
Малозёмова, так на коленях и стоящего, выволокли наружу два дежурных офицера свиты её императорского величества. Наказанный сержант вырывался и сучил ботфортами по паркету.
Однако частная переписка – это дело нынче мелочное. Государственные дела поджимали. Екатерина остро чувствовала, что вся Европа ожидает её смерти. В Европе накануне нового, девятнадцатого века назревает такой гнойный нарыв, что только Россия с её армейскими корпусами может тот нарыв грамотно проткнуть и не дать гною залить свои, русские земли. А то ведь этого очень хочется многим европейским государям. Чтобы Россия в чужом гное захлебнулась. Под названием «демократическая революция»…
А стоит нынче на том огромном европейском гнойнике, сложив руки на груди, маленький человечек – Наполеон Буонапарте… Ну, не такие стояли, так возвысившись. А потом в той гнойной европейской политике и тонули…
А чего же старушке Европе сейчас надобно? А то ей надобно, чтобы, сопроводив Екатерину Вторую в мир иной, тотчас развернуть назад все дела, устроенные императрицей, развернуть в привычную для Европы сторону… А наследника,