Государь. Никколо Макиавелли
лирики итальянского Возрождения было чем-то вполне естественным и закономерным. Сила эмоционального воздействия «Государя» даже на нынешнего читателя объясняется органическим, гармоничным сочетанием в нем политического реализма, поэзии, гуманизма и народности.
Больше всего гуманистическая народность «Государя» проявилась в его художественной форме. В посвященной Лоренцо Медичи книге Макиавелли обращался не к узкому кругу политиканов, а к самому широкому читателю своего времени, то есть к народу, причем делал это так, что расстояние между ним и народом оказывалось сведенным до минимума. «Макиавелли, – как очень тонко подметил Антонио Грамши, – посвящает всю книжечку тому, каким должен быть государь, чтобы привести народ к созданию нового государства; изложение ведется с логической строгостью и научной отрешенностью, а в заключение сам Макиавелли становится народом, сливается с народом, но не с народом „вообще“, а с народом, которого Макиавелли убедил своим предшествующим изложением; в Макиавелли находит свое выражение сознание этого народа, он понимает эту свою роль, он ощущает свое тождество с народом. Кажется, что все „логическое“ построение есть не что иное, как рефлексия самого народа, откровенная беседа с самим собой, происходящая в его сознании и завершающаяся непроизвольным страстным криком. Страсть, порожденная размышлением о самом себе, вновь становится „аффектом“, лихорадкой, фанатической жаждой деятельности. Вот почему эпилог „Государя“ не есть нечто внешнее, „навязанное“ со стороны, риторическое; он должен быть истолкован как необходимый элемент произведения, даже как такой элемент, который проливает яркий свет на все произведение и придает ему вид политического манифеста».
Неудивительно, что Медичи не спешили использовать один из лучших умов своего времени. Их не увлекала роль национального мессии. Автор «Государя» продолжал оставаться в глазах правителей Флоренции человеком не вполне благонадежным. Когда в начале 1515 года до Рима дошли слухи, что Джулиано Медичи собирается взять на службу Макиавелли, папа Лев X через своего секретаря Пьеро Ардинчелли сурово отчитал правителя Флоренции за чрезмерное легкомыслие. «Напишите ему от моего имени, – приказал папа, – что я очень не рекомендую ему связываться с Никколо». «Государь», который в течение почти четырех столетий объявлялся практическим руководством для тиранов, был принят Медичи более чем холодно. Согласно рассказу, восходящему к самому Макиавелли, Лоренцо Медичи обнаружил несравненно больший интерес к паре собак, подаренных ему кем-то для случки. Только однажды правительство медичейской Флоренции решило воспользоваться дипломатическими талантами бывшего флорентийского секретаря. В мае 1521 года Макиавелли был послан в Карпи на генеральный капитул монахов-миноритов, где от имени кардинала Джулио Медичи ходатайствовал об обособлении флорентийских монастырей в особую «провинцию». Кроме