Государь. Никколо Макиавелли
В «Десятилетии» герцог Валентино никак не идеализируется: наоборот, здесь он – зловещий, коварный «василиск», сладким свистом заманивающий в ловушку своих врагов. Говоря о бесславном конце политической карьеры Чезаре, Макиавелли замечает, что такого конца и «заслуживал восставший на Христа». Подобная формулировка могла бы озадачить в «Государе» и «Рассуждениях», но в «Десятилетии» она – естественна. В 1502–1512 годах, считая, что политики Флорентийской республики должны учиться смелости и решительности у людей вроде Чезаре Борджа, Макиавелли еще надеялся, что Флоренция сможет обойтись без диктатуры, как он выражался, «нового государя», то есть не просто тирана, а истино народного вождя. Так же как в речи «О деньгах», исторические события оценивались в «Десятилетии» с позиций традиционной флорентийской демократии. Макиавелли намеренно не поднимался в поэме ни над разумом, ни над предрассудками своего народа. В 1504 году ему еще очень хотелось верить в возможность превратить Флоренцию в сильное государство, не производя насильственных преобразований в ее политическом строе. Путь к этому Макиавелли усматривал в замене наемных отрядов, возглавляемых продажными кондотьерами, регулярной «национальной гвардией», вербуемой из свободных граждан свободной республики. Поэма «Десятилетие» заканчивалась призывом к флорентийскому народу не терять веры в своего «искусного кормчего» (т. е. в Пьеро Содерини), но, дабы путь к цели оказался «легче и короче», «открыть храм Марса».
В 1505–1512 годах Макиавелли, не переставая исполнять многочисленные поручения флорентийского правительства, связанные с внешней политикой – в эти годы он несколько раз побывал в Швейцарии и во Франции, – отдавал все свои силы созданию народного ополчения, возглавляя специально для него созданную Коллегию девяти по вопросам милиции. К этому времени относится целый ряд его военно-теоретических сочинений, важнейшее из которых «Рассуждение о том, как учредить во Флоренции регулярную армию» (1506).
После того как на папский престол сел воинственный Юлий II, образование собственной, «национальной», армии стало для Флоренции вопросом жизни и смерти. Новый папа с еще большей энергией, чем Чезаре Борджа, сколачивал в центре Италии церковное государство, ловко манипулируя противоречиями между тогдашними великими державами. Он то натравливал Испанию, Францию и Империю на Венецию, то вступал в военный союз с Венецией и Испанией против своего недавнего союзника Франции. Долго сохранять нейтралитет в такой ситуации Флоренция, разумеется, не могла. Весной 1512 года папа Юлий II в ультимативной форме потребовал от флорентийской синьории, чтобы она изменила своей традиционной дружбе с Людовиком XII, вступила в антифранцузскую Священную лигу, изгнала Пьеро Содерини и разрешила Медичи вернуться на родину. Синьория отклонила ультиматум, и Макиавелли принялся готовиться к защите республики. Он действовал быстро, умно и энергично. Однако его планы создания боеспособного ополчения разбились об упорное