Одиссея (с иллюстрациями). Гомер

      В конеобильную Трою давно в корабле крутобоком

      Поплыл; он был умерщвлен Полифемом свирепым в глубоком

      (20) Гроте, последний, похищенный им для вечерния пищи.

      Три оставалися старцу: один, Еврином, с женихами

      Буйствовал; два помогали отцу обрабатывать поле;

      Но о погибшем не мог позабыть он; об нем он все плакал,

      Все сокрушался; и так, сокрушенный, сказал он народу:

      (25) «Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;

      Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюда

      Царь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.

      Кто же нас собрал теперь? Кому в том внезапная нужда?

      Юноша ли расцветающий? Муж ли, годами созрелый?

      (30) Слышал ли весть о идущей на нас неприятельской силе?

      Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?

      Или о пользе народной какой предложить нам намерен?

      Должен быть честный он гражданин; слава ему! Да поможет

      Зевс помышлениям добрым его совершиться успешно».

      (35) Кончил. Словами его был обрадован сын Одиссеев;

      Встать и к собранию речь обратить он немедля решился;

      Выступил он пред людей, и ему, к ним идущему, в руку

      Скипетр вложил Певсенеор, глашатай, разумный советник.

      К старцу сперва обратяся, ему он сказал: «Благородный

      (40) Старец, он близко (и скоро его ты узнаешь), кем здесь вы

      Собраны, – это я сам, и печаль мне великая ныне.

      Я не слыхал о идущей на нас неприятельской силе;

      Вас остеречь не хочу, наперед все подробно разведав,

      Также о пользах народных теперь предлагать не намерен.

      (45) Ныне о собственной, дом мой постигшей, беде говорю я.

      Две мне напасти; одна: мной утрачен отец благородный,

      Бывший над вами царем и всегда, как детей, вас любивший;

      Более ж злая другая напасть, от которой весь дом наш

      Скоро погибнет и все, что в нем есть, до конца истребится,

      (50) Та, что преследуют мать женихи неотступные, наших

      Граждан знатнейших, собравшихся здесь, сыновья; им противно

      Прямо в Икариев дом обратиться, чтоб их предложенье

      Выслушал старец и дочь, наделенную щедро приданым,

      Отдал по собственной воле тому, кто приятнее сердцу.

      (55) Нет; им удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою,

      Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать,

      Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадно

      Тратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такого

      Мужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить.

      (60) Сами же мы беспомощны теперь, равномерно и после

      Будем, достойные жалости, вовсе без всякой защиты.

      Если бы сила была, то и сам я нашел бы управу;

      Но нестерпимы обиды становятся; дом Одиссеев

      Грабят бесстыдно. Ужель не тревожит вас совесть? По крайней

      (65) Мере чужих устыдитесь людей и народов окружных,

      Нам сопредельных, богов устрашитеся мщенья, чтоб гневом

      Вас не постигли самих, негодуя на вашу неправду.

      Я