Победный ветер, ясный день. Виктория Платова
с опаской. А все потому, что испытал их мистическое влияние на своей шкуре. Будучи Бычковым, Антоха не снял ни одной приличной дамочки, не раскрыл ни одного приличного дела. К тому же вся водка, которую Антон Бычков покупал в ларьках, оказывалась паленой. Но стоило ему стать Сиверсом, как приличные дамочки сами попрыгали к Антохе в постель, а роскошная и потому непотопляемая воровка на доверии Эмма Войцеховская предложила ему статус любовника. Предложение поступило в момент задержания, что придало известную пикантность тому и другому. Точно так же Сиверсу поперло и с делами: раскрываемость в отделе резко пошла вверх, да и признательные показания посыпались как из рога изобилия. Что же касается водки…
Чтобы не испытывать судьбу, Бычье Сердце переключился на пиво.
И вот теперь, пожалуйста, Печенкин!
Нет, против самой фамилии Бычье Сердце ничего не имел. Фамилия как фамилия, она могла бы принадлежать и космонавту, и заслуженному работнику искусств, и даже президенту (хотя нет, на президенте Печенкине в развитой капитализм не въедешь)…
Но фамилия принадлежала тому, кому принадлежала, – алкашу со стажем. Внешность у алкаша Василия Васильевича была запоминающейся – эдакая помесь утконоса и гиены, тупиковая ветвь развития вида. Печенкин взирал на происходящее блудливым взором трупоеда и требовал, чтобы в протоколе имя его сына, Виталия Васильевича Печенкина, было подчеркнуто красным. Дважды. Волнистой линией. Он, Виталий Васильевич, и обнаружил «трупака», ура ему и да здравствует! Сам Печенкин клялся и божился, что к телу не подходил, а только взглянул «одним глазком и мигом к участковому».
Помесь утконоса и гиены вызывала у Бычьего Сердца самые низменные чувства. Если бы они беседовали тет-а-тет, Бычье Сердце не отказал бы себе в удовольствии съездить пару раз по студенистой физиономии Печенкина. Слегка. Не доводя дело до жалобы вышестоящему начальству. Или нет, такого типа, как Печенкин, можно и по почкам. По почкам, почечкам, почулям! Печенкина – по почкам, это почти каламбур. Бить по почкам – последнее дело, подлость из подлостей, куда подлее простодушного тычка в челюсть (на этих тычках нетерпеливый хулиганистый Сиверс и погорал). Но в случае с Печенкиным – можно и отступить от кодекса, которого придерживался Бычье Сердце. Не исключено, что, придя в себя после акции устрашения, Печенкин поведает майору Сиверсу вещи, о которых умалчивал. Или быстренько выложит на стол уже другие вещи, которые утаил.
Но руки у Бычьего Сердца были коротки. Во всяком случае – сейчас. Ему оставалось только гонять желваки и призывать к бдительности следователя Дейнеку:
– Поднажми на алкаша, Мишаня. Поднажми на алкаша!
– В каком смысле?
– Ты посмотри на его физиономию! С такой физиономией только склепы взламывать да в церкви карманы обчищать! К терпиле он тоже подкатывался, зуб даю.
– Думаешь?
– Не исключено.
Дейнека, воспитанный в лучших традициях целомудренного