Забвение. Егор Юрьевич Куликов
верха, чтобы отдать Стёпе. Глаза закрывались. Я буквально засыпал на ходу. Стёпа пытался подбадривать меня, хотя сам выглядел не лучше. Слипшаяся от дождя борода прядями спускалась на грудь. Замызганная и засаленная телогрейка и та не выдержала нагрузки и разошлась по шву от рукава до пояса.
Он удивлённо посмотрел на выбившуюся вату и задрал руку вверх:
– Меня как будто ранили, – сказал он и сменил телогрейку. Точно на такую же грязную, разве что не порванную.
Светало.
Юра собрал бригаду в тесной каптёрке и раздал получку.
Трясущимися руками я взял деньги и спрятал в карман.
– Пересчитай, – посоветовал Стёпа, когда мы вышли.
– Не могу, – честно ответил я. – Даже считать уже не могу.
– Дай тогда я пересчитаю.
Я вынул деньги и отдал ему.
Он послюнявил грязный палец и быстро, словно кассир, пересчитал купюры.
– Правильно, – вернул он деньги. – В следующий раз считай. Они на том и наживаются, что мы уставшие как черти и даже считать ленимся. Этот Юра только выглядит добреньким и дружелюбным. На самом деле он обманывает только в путь. Поверь мне.
– Верю, – сказал я и пошёл переодеваться.
Я стянул пропахшую колбасой робу и повесил на вешалку. Телогрейку скинул в общую кучу, где уже было штук семь или восемь. Видимо, телогрейки всегда здесь валяются, и каждый берет первую попавшуюся под руку.
Стёпа разделся и залез в душевую кабинку с толстым слоем ржавого налета.
– Как же бодрит-то! – кричал он из душа.
– Тёплая? – спросил я, натягивая джинсы.
– Если бы.
Пока я вяло двигался и пытался переодеться, Стёпа успел ополоснуться, обтереться, и в итоге оделись мы в одно время.
– Ладно, давай до следующей смены.
– Давай, – Стёпа крепко пожал руку (откуда у него только оставались силы) и, выглянув за дверь, подмигнул и сквозь бороду пропищал: – Пс… Я там взял немного. Тебе надо?
– Чего? – спросил я.
Вова распахнул чёрную куртку и показал мне пять палок варёной колбасы, аккуратно подвешенных на куртке.
– Колбаски не желаете? – он хитро сощурил глаза.
– Нет, спасибо.
– Все вы поначалу честные. Бери.
Я уже было потянулся, но в самый последний момент отдернул руку.
– А по-другому не выживешь, – заметил Стёпа. – Они на нас вон как наживаются, чего бы и нам немного не прибрать к рукам. Особенно, если нам это положено.
– Не положено это нам, – помотал я тяжёлой головой. – Да и не люблю я всякие взятки и прочее. Меня от них воротит.
– Воротить будет, когда тебя выжмут как лимон на этой работе и выбросят без пенсии, без больничного и без отпуска. Тогда-то вспомнишь. Я в свое время тоже влияние имел, а теперь вот колбасу к куртке подвязываю.
– Нет, – повторил я. – Один раз я давал взятку. И то не ради себя. Давно это было. Как вспомню, до сих пор противно становится.
– Ну,