Григориан Подмосковный и другие мистическо-юмористические рассказы на бытовые и философские темы. Денис Владимирович Пилипишин
стеклом зеленого цвета.
– И – га – га! – радостно заржал появившийся из-за деревьев еще один парень, но его грубо оборвали.
– Ржать потом будешь! – рявкнул громила. – Давай, обшаривай карманы, быстро, я в пиджаке ищу, ты в брюках!
Легко избавив тяжело дышащего Ивана Арнольдовича от всех материальных ценностей, криминальная троица исчезла за деревьями с тем, чтобы через некоторое время появиться около ночного магазина.
Ивана Арнольдовича нашли довольно скоро, минут через сорок. Один местный житель пошел за пивом, а заодно решил выгулять свою псину. Она-то и наткнулась в кустах на распластанного экстрасенса и начала его обрехивать. Вид, надо сказать, он имел удручающий. Разбитая в лепешку и разрезанная в лоскуты об зубы губа, несколько выбитых зубов, валяющихся вокруг, неестественно свернутая челюсть…
В общем, оказался Иван Арнольдович в больнице. После срочных медицинских мероприятий он отрубился под действием снотворного, и всю ночь спал спокойно, еще не зная о том, как тяжело лечить столь серьезно сломанную челюсть, как много времени на это уйдет. Не знал он также, что ограбившие его ребята с ним совсем рядом – только не в больнице, а во дворе одного из частных домов, которыми была застроена другая сторона улицы. Всю ночь напротив корпуса разносились их веселые крики, слышался задорный молодой мат и песни группы Сектор газа.
Дело в том, что две подруги учащихся ПТУ при механическом заводе окончили медучилище, и ПТУ-шники решили отпраздновать это событие. Денег у них не было, поэтому они задумали грабануть кого-нибудь в парке. Им подвернулся Иван Арнольдович, денег у которого оказалось намного больше, чем у среднестатистического местного, поэтому и пиршество они закатили грандиозное.
В это время Михаил Игоревич сладко спал. Ожидая пиво и своего товарища, он прилег на кровать, его сморило и раскрыл глаза он только утром. Задремала и принимавшая их бабка, так что Ивана Арнольдовича до утра никто не хватился.
На следующий день, узнав о случившемся, Михаил Игоревич навестил своего товарища, но тот ничего ему не объяснил, так как не умел говорить не двигая челюстью. Возвращаясь домой, Михаил думал: «Может, подойти к Зелигеру и прямо обвинить его, что он специально подослал жлобов, чтобы они разбили рыло моему другу? Хотя нет, нельзя. Обвинив его в этом, я сразу раскрою все свои планы. Ибо если я не собирался с помощью Ивана наехать на Зелигера, то какие основания у того иметь что-то против моего товарища, а у меня, соответственно, его в этом подозревать? Да и вообще, логично было бы дать кастетом по рылу мне, а не ему. Кроме того, Зелигер и видел-то его мельком один раз, он что-то не появляется последние дни. Если я ему брошу в лицо такие слова, он наверняка очень удивится, а потом будет смеяться надо мной». И Михаил Игоревич решил не обвинять Зелигера.
Тем не менее, вечером, заметив соседа, он поздоровался с ним через забор. Зелигер ответил и между ними завязалась аккуратная беседа. Проблемные темы никто не затрагивал. В какой-то момент Зелигер спросил:
– А где твой друг-то?