Майя. Просвет. Роман-дилогия. Макс Ирмелин
тем никаких признаков опьянения я в себе не обнаружил. Но это было хуже, чем если бы я был пьян. Потому что если это не воздействие алкоголя, то, стало быть, просто поехала крыша, иначе невозможно объяснить, что происходит со мной. Я был сродни олигофрену с отвисшей челюстью и вывалившимся язык. На всякий случай проверил, что губы мои плотно сомкнуты, а язык вполне привычно осязает ротовую полость, которая была суха и требовала воды!
Я выбежал из вагона на следующей станции, но она показалась мне враждебно незнакомой и даже угрожающей; метнулся было обратно, но двери передо мной захлопнулись. Я решил, что надо просто сесть и успокоиться. «У него кружится голова», – подумал я, тупо глядя на пассажиров, заполняющих платформу. «У него или у меня?» – тут же спросил непонятно кто у кого. Я присел на скамейку в центре платформы, чтобы сосредоточиться и вспомнить себя. Мелькание проходящих мимо людей, шарканье ног и обрывки фраз мешали думать. Надо обязательно завтра расспросить коллег, если вообще наступит для меня завтра.
Я снова еду в поезде и думаю, что прошло слишком много времени, – столько, что можно было уже объехать весь московский метрополитен, а я нахожусь по-прежнему в неопределенной ситуации, хотя всем своим видом показываю кому-то, что знаю, куда и зачем еду. Никто не должен догадаться, что я реально заблудился в метро.
Люди стоят, как пластические изваяния, и я стою среди них, вцепившись в металлические поручни над головой, временами словно бы неприметный и никчемный, а иногда, напротив, важный и таинственный и потому якобы привлекающий к себе всеобщее внимание. Балансируя между ощущениями собственной важности и никчемности, пытаюсь понять, почему мне не удается доехать до своей станции и почему я будто пропадаю и возникаю, словом как бы мерцаю, и поэтому возникает ощущение, что временами теряю себя.
Мой взгляд привлек серебряный браслет с декоративными камешками на руке бородатого парня в черной кожаной куртке с заклепками. Выражение его немного задумчивого лица внушало доверие, и я спросил, не поможет ли он мне добраться до моей станции? Бывает, кивнул он головой, спокойно выслушав, и согласился меня сопровождать.
– А я бы тебя угостил там, на выходе, если, конечно, у тебя есть на это время, – предложил я, протиснувшись к нему поближе. Он снова кивнул пару раз головой, не выказывая ни любопытства, ни безразличия. И я поспешно добавил, что мне надо доехать до Медведково, но никак не попаду на ту линию, где Медведково, понимаешь? Просто сегодня не мой день.
Он снова кивнул, как будто ничего необычного в моей просьбе не было и он каждый день провожал до своих квартир в стельку перебравших неприкаянных мужчин.
Я послушно следовал за ним по лабиринтам метро. Он не разговаривал, не оглядывался, просто шел, и я за ним. А потом сухо доложил:
– Приехали.
Не прошло и десяти минут, как я вышел вслед за ним из вагона