Монастырь. Вальтер Скотт
и усердие в души преданных вассалов.
Аббат тяжело вздохнул:
– Все это легко говорить, когда не самому делать. Однако…
Но тут поспешно вошел Беннет.
– Мул, на котором нынче утром отбыл ризничий, – доложил он, – прибежал обратно в монастырскую конюшню, весь мокрый, и седло болтается у него под брюхом.
– Матерь Пресвятая Богородица! – воскликнул аббат. – Наш бедный брат, наверно, погиб!
– Быть не может, – живо откликнулся Евстафий. – Велите ударить в набат – пусть все братья раздобудут себе факелы, поднимите на ноги деревню, бегите все к реке, я сам побегу первый.
А аббат остался стоять, разинув рот от удивления, вдруг увидав, что им совершенно пренебрегают, и все то, что он должен был приказать, исполняется помимо него распоряжением младшего инока обители. Но прежде чем приказания отца Евстафия (которых никто не мыслил оспаривать) были приведены в исполнение, они оказались бесполезными, так как внезапно перед ними предстал сам ризничий, из-за которого поднялся весь переполох.
Глава VII
Стереть в мозгу начертанную смуту… Очистить грудь от пагубного груза, Давящего на сердце.
Дрожа не то от холода, не то от страха, несчастный, насквозь промокший ризничий стоял перед настоятелем, опираясь на дружескую руку мельника, и едва мог выговорить слово.
После нескольких неудачных попыток он все же произнес довольно отчетливо:
– «Плывем мы весело, блещет луна…»
– Как «плывем мы весело»! – воскликнул в негодовании аббат. – Веселую же ночку ты выбрал для плавания, и достойно приветствуешь ты своего настоятеля!
– Брат наш, видно, не в себе, – заметил Евстафий. – Скажите, отец Филипп, что с вами?
– «Счастливо удить!» – продолжал ризничий, делая безнадежную попытку уловить мотив песни своей таинственной спутницы.
– «Счастливо удить»? – повторил за ним аббат со все возрастающим удивлением и неудовольствием. – Клянусь святой обителью, он совсем пьян и смеет в нашем присутствии орать свои непристойные песни! Ежели только это сумасшествие можно излечить, посадив несчастного на хлеб и воду…
– Прошу извинить меня, ваше преподобие, – сказал отец Евстафий, – но воды брат наш наглотался через край. И, мне думается, его дикий взгляд – это, скорее всего, следствие ужаса, и ничего недостойного тут нет. Где ты его нашел, Хоб-мельник?
– Ваше преподобие, я шел запереть мельничные шлюзы, и как я подошел к ним, вдруг слышу – кто-то стонет поблизости. Я было решил, что это боров Джайлса Флетчера, потому что он, извините, никогда своих свиней не запирает, и я замахнулся ломом и хотел было, да простит мне Пресвятая Богородица, двинуть его как следует, как вдруг слышу – святые угодники! – кто-то стонет человечьим голосом. Тут я кликнул своих парней, и мы с ними нашли отца ризничего – он лежал без чувств под самой стенкой