Линейный корабль. Сесил Скотт Форестер
«Сатерленда» – уж эти ребята знают, как подвести лодку к военному кораблю. Теперь Хорнблауэр видел кормовую галерею – чуть ли не единственное, что находил привлекательным в своем новом корабле. К счастью, при ремонте в доке ее не убрали, как у других линейных кораблей. На этой галерее можно будет в полном одиночестве наслаждаться ветром, морем и солнцем. Можно будет поставить парусиновый стул. Можно будет даже прохаживаться вдали от посторонних взоров – галерея протянулась на целых восемнадцать футов – и пригибаться особенно низко не надо. Хорнблауэр мечтал, как после утомительных сборов окажется в море, как будет расхаживать по приватной кормовой галерее и как наконец чуть-чуть расслабится. Однако без пополнения эти мечты могут так и остаться мечтами. Надо где-то найти матросов.
Хорнблауэр нащупал в заднем кармане серебряную монетку. Жалко было швыряться серебром, но он боялся уступить в щедрости другим капитанам – они-то наверняка расплачиваются не скупясь.
– Спасибо, сэр. Спасибо, – сказал загребной, козыряя.
Хорнблауэр поднялся по трапу и дальше через входной порт, покрашенный грязновато-желтой охрой поверх облезлой, голландской еще позолоты. Дико засвистели боцманские дудки, морские пехотинцы взяли на караул, фалрепные вытянулись по струнке. Вахту нес подштурман Грей – лейтенанты во время стоянки в порту не дежурят. Хорнблауэр отсалютовал шканцам, Грей козырнул. До разговора Хорнблауэр, по-прежнему строго соблюдавший себя от излишней болтливости, не снизошел, хотя Грей был его любимцем. Он молча огляделся.
Натягивали такелаж, и по всей палубе были разложены тросы, но Хорнблауэр различал за мнимым беспорядком стройную, отлаженную систему. Бухты троса на палубе, кучки работающих матросов, на полубаке команда парусного мастера сшивает марсель – все производило впечатление неразберихи, но то была неразбериха организованная. Строгие приказы, которые он отдал своим офицерам, пошли на пользу. Команда «Лидии», когда ее перевезли на «Сатерленд», не дав и дня погулять на берегу, чуть не взбунтовалась – теперь она снова управляема.
– Старшина судовой полиции хочет доложить, сэр, – сказал Грей.
– Пошлите за ним, – отозвался Хорнблауэр.
Старшина судовой полиции, некто Прайс, отвечал за поддержание дисциплины на корабле. Хорнблауэр его еще не видел. Он решил, что речь пойдет о наказании за служебный проступок, и со вздохом придал лицу выражение неумолимой суровости. Возможно, придется назначать порку. Хорнблауэру претила мысль о крови и мучениях, но впереди долгое плавание, команда на взводе, и, если потребуется, надо драть без всякого снисхождения.
Прайс появился на переходном мостике во главе необычной процессии. Тридцать человек шли, попарно скованные наручниками, только последние двое заунывно звенели ножными кандалами. Почти все были в лохмотьях, ничем решительно не напоминавших моряцкую одежду. У многих лохмотья были из дерюги, у других – из плиса, и, приглядевшись повнимательнее,