Зверь (сборник). Эрнест Сетон-Томпсон
был одержим целым роем мыслей, вскоре превратившихся в бред: надежда на побег, страх погони и мести, решимость сражаться за свободу и сильные угрызения совести, нежные мысли о моей светлоглазой королеве пустыни, спасшей и полюбившей меня.
Солнце встало, и, ослепленный, я бросился вперед, изнуряя себя без особой необходимости, глядя перед собой в поисках обнадеживающих знаков и назад – в страхе. Пересекая скалистый откос, я запнулся на его дальнем краю и, потеряв равновесие, полетел вниз по расщелине через тернистую чащу, ошеломленный, исцарапанный, истекающий кровью. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что повис на ремнях от сумки с водой, зацепившихся за ветви крепкой акации. Я был абсолютно беспомощен. Не знаю, как долго я так провисел. Но через час после того, как пришел в чувство, я услышал громкий пронзительный рев, и в мгновение ока моя леди Леопард бросилась ко мне, перескакивая по камням.
Ее морда исказилась от ярости. Она встала надо мной и грозно зарычала.
– Миньона! – слабо позвал я.
И в тот же миг она прониклась сочувствием ко мне, гнев исчез с ее морды и из ее голоса. Она вспрыгнула на колючий ствол, разорвала ремни сумки, зацепившиеся за него, и я смог спуститься. После этого она вытащила меня из каменной ловушки на ровный песок.
Я жадно выпил воду. Леди Леопард полакала немного, а затем в неистовстве разорвала сумку на мелкие клочки.
Она подождала, пока я оправился настолько, что смог погладить ее голову в знак благодарности и прося прощения. У меня не было сомнений насчет того, каким путем я должен теперь идти. Я поплелся назад, к оазису, и моя дикая возлюбленная шла рядом со мной.
Весь день мы добирались назад, но в оазисе нас ждали пища и отдых.
Прошло целых три дня, прежде чем я поправился. Леди Леопард не отходила от моей постели. Она приносила мне свою добычу, но к воде мне приходилось ковылять самому. Я больше не сомневался в силе привязанности моей пустынной возлюбленной. И не последним свидетельством ее чувств была жестокая ревность при любом намеке на то, что наша любовная связь может быть разрушена. Я стыдился своего вероломства, и все же мое сердце продолжало стремиться к людям. Желание воссоединиться с ними переполняло меня.
Однажды, когда Миньона ушла раздобыть себе завтрак, я составил новый план. От края своей красной рубашки я оторвал длинную полосу. На каждом ее конце я закрепил по камню. К середине привязал рукав красной рубашки, скатанный в сверток и неплотно связанный. Затем, после множества бесплодных попыток, я забросил его на верхушку тонкой пальмы, растущей на гребне холма. Благодаря камням ткань обернулась вокруг ствола, словно болас[6], и повисла. Спустя совсем немного времени бриз развернул сверток, и мой флаг из красного рукава затрепетал на ветру.
Когда моя возлюбленная леди Леопард вернулась домой, я был в хижине. Но вскоре она заметила трепещущий красный флаг. Она посмотрела на него с подозрением, обошла вокруг дерева, понюхав
Болас – охотничье метательное оружие, состоящее из ремня или связки ремней, к концам которых привязаны обернутые кожей круглые камни, костяные грузы, каменные шары и т. п. (