Зверь (сборник). Эрнест Сетон-Томпсон
голова, увенчанная тройной короной, вот щелкает затвор охотничьей винтовки, уходит в никуда бесполезная пуля… Олень невредим. Огромный и могучий Олень, дух и символ всего оленьего рода, по-прежнему невредим, сколько бы пуль ни было в него выпущено.
Теперь я вижу его даже чаще, чем в те годы, когда охота на оленей была для меня чем-то обыденным…
Еще долго ему суждено пролетать в стремительном беге по холмам и долинам, одним прыжком переноситься через ущелья, слизывать капли утренней росы с верхних ветвей высочайших сосен. Долго ему будет не страшен грохот выстрелов и жгучие удары свинца. Но уже сейчас разговор ружей слышен в каждом лесу – и многие старожилы никак не могут разрешить, казалось бы, совершенно очевидную загадку: «Куда же подевались олени?»
Если олений род обречен исчезнуть с лица планеты, то Великий Олень, неуязвимый и бессмертный, исчезнет тоже. Он уйдет вместе с последними зверями своего племени; не примет смерть от руки человека, но словно бы погрузится в небытие, истает, пропадет, растворится в тумане. Отзвучит, как отзвучали и умолкли песни древних бардов.
И все забудут о том времени, когда он ступал по Земле.
Неблагодарная росомаха
В данном случае Сетон-Томпсон выступил в качестве не американского, но канадского автора. А Канада в то время входила, пусть уже скорее формально, в Британскую империю (да ведь и сам Сетон-Томпсон родился в Великобритании, в Канаду его семья перебралась через несколько лет, причем это вовсе не было эмиграцией), вот почему этот рассказ предназначался для публикации в английском сборнике сказок и легенд.
Перед нами не рассказ или притча по мотивам индейских легенд, как то было в «Историях лесов и степей», но действительно запись индейской легенды. Почти буквальная, фактически лишенная литературной обработки и принятых для европейского творчества моральных оценок. Сетон-Томпсон никогда не включал ее в какой-либо из своих сборников – и, похоже, вообще не считал эту легенду своим авторским произведением. Но все же дело обстоит именно так, хотя грань между автором и публикатором в подобных случаях условна. Опытнейший натуралист и охотник, о злокозненном нраве росомахи он знал не понаслышке – и, надо думать, осознанно выбрал из множества индейских сюжетов именно этот…
Однажды росомаха гуляла по склону горы и неожиданно увидела огромный камень.
– Не твои ли шаги я сейчас слышала? – спросила она, поскольку росомахи – осторожные звери и любят знать причины всего.
– Нет, конечно, – ответил камень. – Я не умею ходить.
– Но я видела, как ты шел, – настаивала росомаха.
– Боюсь, тебя не научили быть правдивой, – возразил камень.
– Не нужно так говорить, ведь я видела, что ты ходил, – ответила росомаха, – хотя я совершенно уверена, что меня тебе никогда не догнать!
Она отбежала в сторону и остановилась