Хорнблауэр и «Отчаянный». Сесил Форестер
На обветренном лице рыбака проступило нескрываемое изумление. Изумление сменилось алчностью, потом подозрением. Капитан явно что-то просчитывал, потом решительно сжал руку и спрятал деньги в карман. Чувства сменялись на его лице, как краски на шкуре умирающего дельфина. Двадцать франков золотом за два ведра сардин – скорее всего, капитан кормит себя, жену и детей на двадцать франков в неделю. Десять франков в неделю он платит работникам. Деньги большие – то ли английский капитан не знает цены золоту, то ли… Во всяком случае, француз мог не сомневаться, что стал на двадцать франков богаче и что в будущем может тоже рассчитывать на золото.
– Надеюсь, мы еще встретимся, капитан, – сказал Хорнблауэр. – И вы понимаете, конечно, что мы в море всегда интересуемся тем, что происходит на суше.
Оба бретонца с пустыми ведрами перелезли через борт, оставив Буша горестно лицезреть грязные следы на палубе.
– Палубу можно вымыть шваброй, мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. – Это будет удачным завершением удачного дня.
Глава V
Когда Хорнблауэр проснулся, в каюте было совсем темно. Сквозь два кормовых окна не пробивался даже слабый свет. Хорнблауэр, не вполне отойдя ото сна, лежал на боку. Один раз пробил корабельный колокол. Хорнблауэр перевернулся на спину и потянулся, пытаясь привести мысли в порядок. Это, должно быть, одна склянка утренней вахты, потому что один удар колокола во время предыдущей вахты он слышал, возвращаясь в постель, – его разбудили в полночь, чтобы повернуть оверштаг. Он проспал шесть часов, даже учитывая этот перерыв. Хорошо командовать судном. Вахтенные, ушедшие спать вместе с ним, к этому времени уже полтора часа были на палубе.
Койка слабо покачивалась. Насколько можно судить, «Отчаянный» идет под малыми парусами, ветер умеренный на правом траверзе. Так и должно быть. Скоро вставать – Хорнблауэр повернулся на другой бок и снова заснул.
– Две склянки, сэр, – сказал Гримс, входя в каюту с зажженной лампой. – Две склянки, сэр. Небольшой туман, и мистер Проуз говорит, он хотел бы лечь на другой галс.
Гримс был худосочный юноша, заявивший, что был капитанским слугой на пакетботе Вест-Индской компании.
– Дайте мне бушлат, – сказал Хорнблауэр. В одном бушлате поверх ночной рубашки на палубе было зябко. Хорнблауэр нашел в кармане Мариины перчатки и с благодарностью их натянул.
– Двенадцать саженей, сэр, – доложил Проуз, когда «Отчаянный» лег на другой галс и на фор-руслене бросили лот.
– Очень хорошо.
Есть время одеться и позавтракать. Есть время – разнообразные соблазны обступили Хорнблауэра. Он хотел чашку кофе. Он хотел две или три чашки кофе, крепкого и очень горячего. А кофе у него только два фунта. По семнадцать шиллингов за фунт он больше себе позволить не мог. Чудом свалившиеся на него сорок пять фунтов – он выиграл их в вист как раз перед тем, как появилось обращение короля к парламенту, – растаяли в мгновение ока. Надо было справить походную одежду, выкупить из ломбарда