Посол Господина Великого. Андрей Посняков
Признаешь ли ты, человече Григорий, что вместе с казненным вощаником Петром занимался деланием бесчестных денег? – глухим голосом вопросил посадник.
– Нет, не признаю, – Гришаня отрицательно качнул головой.
– Тогда откуда ж у тебя в одежде бесчестные деньги? – язвительно осведомился с лавки кто-то из дьяков.
Отрок вздохнул, ничего не ответив. Кабы знать – откуда…
– Довожу до сведения уважаемого суда, что имение с собой бесчестных денег еще не означает их делание! – поклонившись, возразил Олег Иваныч, добавив, что все аргументы против Гришани весьма скудные. Кроме зашитых в кафтан фальшивок, честно говоря, и нету более ничего!
– А те деньги, может, ему и подсунул кто, – загадочно закончил Олег Иваныч. – Настаиваю на продолжении следствия!
– Согласен! – неожиданно поддержал его посадник. – Вину софийского человека Григория в делании бесчестных денег доказанной не считаю. Кто еще что скажет, людство?
Олег Иваныч внимательно вглядывался в Гришаню – вид, конечно, унылый, но не разбитый, как обычно бывает после дыбы. Стоит, с ноги на ногу переминается.
– Так что, так и не сознался? – опять спросили сбоку. Ну, ответ был, в общем-то, ясен. Сознался б, так не стоял бы сейчас здесь.
– Упорный, шпынь.
Посовещавшись с боярами, посадник что-то шепнул дьякам. Те забегали с бумажными свитками, спрашивали мнение бояр, Олега Иваныча, даже самого подозреваемого, Гришани.
Судебный вердикт был следующим: вину софийского человека Григория в производстве фальшивых монет считать недоказанной, дело продолжить дознанием еще на сорок дней, в течении коего срока два раза в день – утром и вечером – сечь отрока плетьми (особый случай!), двадцать раз каждый, ежели и после того не сознается – так и считать невиновным.
Олег Иваныч перевел дух.
Решение было гуманным. Могли бы и дыбу придумать, на случай-то особый сославшись, и жжение грудины соломой, и подвешенье за ребро на крюк, а тут… каких-то сорок плетей в день – не так уж и страшно, тем более исполнитель наказания – наверняка Геронтий. А с ним-то что эти плети – так, тьфу, плевое дело.
Гришаня тоже разулыбался, подмигнул Олегу Иванычу, тот в ответ незаметно показал большой палец. Эх, хорошо, что не было на заседанье боярина Ставра! Шарился где-то боярин, ну и пес с ним.
Обсуждая произошедшее, бояре шумно поднимались с лавок.
Плюгавенький дьяк подбежал к посаднику, тряся бороденкой, зашептал что-то на ухо.
– Еще одно, господа бояре! – останавливая уходящих, поднял руку посадник. Олег Иваныч замер на полпути к Гришане. Ничего хорошего не ждал он почему-то от того плюгавого дьяка, словно предчувствовал что.
– Не так и важно, но… – посадник махнул рукой. – Вместо Геронтия, палача уставшего, Ставр-боярин третьего дня предложил своего человека использовать. Как, господа суд?
– Используем!
– Да без разницы.
– Ну, так и запишем.
Вот так-то. Рано, оказывается, радовались.
Гришаня