Надежное занятие. Виктор Викторович Улин
снежную грязь, машина затормозила около остановки. – Как она у тебя открывается?
– Сейчас, я тебя выпущу, – ответил он, привстав. – Хотя… Что там стоит, номеров не вижу? Твоя маршрутка уже подошла?
– Нет. Она вообще редко ходит.
– Ну… так давай в машине посидим, что ли. Чем тебе на улице мерзнуть. Да еще с таким зонтиком.
Он и сам не знал, зачем оставил эту девушку сидеть в ожидании маршрутного автобуса. Он устал на лекциях, настроение полностью испортилось из-за того, что сегодня не удастся потаксовать – хотя в такой вечер наверняка были бы пассажиры. И погода… Погода вгоняла его в отчаяние. Падал снег. Правда таял почти сразу – но было ясно, что рано или поздно таять он перестанет, и тогда на старой летней резине будет невозможно не только заниматься приработками, но даже просто ездить по городу. Новые колеса требовали денег; несмотря на то, что машина представляла собой полный хлам, покрышки были дорогими. А денег не имелось – как он ни старался заработать, отложить требуемую сумму не удавалось.
И если уж этот вечер все равно был потерян для заработков, он мог бы провести его с бОльшим удовольствием. Позвонить кому-нибудь из подружек – сокурсниц или просто знакомых. Найти такую, у которой сейчас свободна комната, и завалиться к ней.
Впрочем, наверное, так и следует сделать потом, – думал он. – А сейчас надо просто помочь этой промокшей, озябшей и неизвестно чем опечаленной девушке.
Сделать доброе дело в благодарность судьбе за то, что из-за внезапной неисправности у него все-таки не сгорела машина.
Они сидели молча.
Говорить было не о чем.
Они учились в одной академии и, возможно, даже на одном курсе – но на разных специальностях, поскольку лицо девушки не казалось знакомым.
Так бывало всегда: на своей, где изредка случаются потоковые лекции и в течение семестра каждый из студентов появляется хоть иногда, все знают всех. А со смежных известны лишь наиболее яркие представители.
Он искоса посмотрел на свою случайную гостью. Яркой или хотя бы запоминающейся назвать ее было нельзя. Девушка была обычной – самой обычной, просто усредненной.
Не высокой и не низкой, не пухлой и не худенькой. Мокрая куртка обтягивала торс, на котором угадывались средненькие груди. И ноги под темными джинсами – которые у действительно ногастых девиц бьют в глаза туго обтянутыми бедрами – тоже были самые средние. И лицо… В лице ее, бледном и равнодушном, не имелось ни одной черты, на которой хотелось остановиться. Даже темные глаза казались невыразительными и неживыми.
Удивительно, как природа, стараясь много лет, могла создать такое вот, правильно сложенное, но абсолютно никакое во всех отношениях существо, – почти с жалостью подумал он.
И тут же отметил. что все-таки в этой девушке имелось нечто, резко отличавшее ее от других.
Он не мог сразу понять, что такого странного ощущается в ее присутствии, а она молчала, тупо глядя в почти непроглядное мокрое лобовое стекло, за которым подъезжали отъезжали автобусы.
И