Венхра. Книга первая. О плохих людях и странных обстоятельствах. Александр Михайлович Кротов
разозлившихся туч. И ничего уже не поменяет хода времени. Как потом не было бы тепло, всё равно этот момент перелома пройден. И лето всего лишь бьётся в предсмертных конвульсиях. А сентябрь, вот он. Хмурый мужик с нежностью в руках. Я влюбилась в него ещё с детства и не представляю себе, кто может отнять его у меня. Он мой. Я люблю брать в руки его слёзы и улыбаться. Такой сильный, а так горько плачет. Но не хочется его жалеть, хочется грустить вместе с ним. Я хотела бы его обнять. Много земных мужчин я повидала, но не встретила в них Сентября. Они не любили, когда я их же мужскими эмоциями отвечала на невзгоды жизни. Мне же нельзя плакать, а плачем мы вместе только с Сентябрём. Им не нравилось, что дома у меня полно кошек, что я много молчу, что не хожу по клубам. А что мне говорить? Я смотрю на них, смотрю, ищу Сентябрь. Сама довожу до этих слёз, но у них случается только истерика.
Дальше Ира стала пародировать чужие фразы из жизненного опыта:
– Один орал: «Дура тупая!!! Я за тобой бегаю, а ты всё зыришь и зыришь, глазищими своими! У тебя что, сердца нет?!» Второй визжал: «Тебе не нравится мои подарки? Так почему же ты их принимаешь?! Играешь, как кошка с мышкой! Дома-то вонища от твоих котов!» А третий, из любимого репертуара: «У тя чё, депрессуха? Полетели на Бали, там солнышко, попугайчики?… И почему после этого я дурак?»
Сергей озадачился такими откровениями. Задался вопросом, не перепила ли Ирина и на месте ли у неё кукушка, но быстро отмахнулся от своих мыслей. Всё это было не значительно. Он отдыхает, да и голос у неё приятный. А Ира вздохнула, и, понимая, что собеседнику это не интересно, закончила своё повествование:
– Чего только я не слышала в свой адрес. Даже и обвинения в бесконтактной проституции, и в колдовстве. Ну, разве это не смешно? Вот и ждёшь от них в этот момент скупых слёз, а они краснеют, как раки, и уходят, дверью хлопают, даже штукатурка сыпется.
– У тебя её нет, – сказал Сергей.
– Чего нет? – не поняла Ирина.
– Штукатурки у тебя нигде нет дома. У тебя везде навесные потолки. Отделка шикарная. Штукатурки нет.
Ирина обернулась, пытаясь рассмотреть в темноте своего собеседника. На мгновение ей показалось, что и он дурак. Умеют же мужчины порой сказать не то и не так.
– Иди сюда. От меня не будет лишних слов, – сказал Сергей, – но и сентября ты во мне тоже не увидишь.
Ира легла в его объятия, а Сергей добавил:
– Так, максимум, октябрь…
* * * *
В понедельник Владимира вызвали в очередной раз к руководству в офис, сразу после того, как он вернулся от следователя. Оба разговора, и в полиции, и у руководства, не заняли много времени, и носили формальный, для сложившейся ситуации, характер. Две недели мужчина был вынужден достаточно часто бывать в этих местах. Шло расследование, но стройка продолжалась.
Вновь Владимир приехал на работу без настроения. Работа шла своим чередом, близился её завершающий этап, ведь ранней весной нужно было сдавать объект.
Работать было неудобно,