2028, или Одиссея Чёрной Дыры. Вадим Игоревич Демидов
изображал особенно смешно. То было время бесконечного ржака – хохотали, когда снимали дубли, хохотали, когда Коршун показывал цифровые декорации, а уж на монтаже хохот вообще не смолкал. Стали думать, где размещать видео. Инстинкт самосохранения сработал, и вешать ролики у себя на страницах в фейсбуке все застремались. Посоветовались со знакомыми компьютерщиками, те предложили плавающие IP-адреса и криптосистемные алгоритмы шифрования, чтобы нельзя было отследить, кому принадлежит аккаунт на ютубе. И прожил этот веселый аккаунт почти семь месяцев.
«…Ночь пережди, снова иди, на солнце гляди». Дорофеев с детства боялся темноты и скрывающихся за занавесками призраков, и ночь в беспроглядном зловещем лесу представлялась ему сущим кошмаром. Да еще и комары безумствовали. То и дело в голове всплывала картина, как крошатся ребра Драпа. Отогнать ее не удавалось, переключиться было абсолютно не на что. Только на комаров, что гудели в нестройном си-минорном аккорде.
Виктор собирался соорудить лежанку и даже натаскал еловых ветвей, которых с лихвой хватило и на матрас, и на покрывало. Однако вспомнил старую студенческую премудрость – найти слегка наклоненную ель и ночевать, сидя под густой кроной, прижавшись спиной к стволу. Подходящее дерево Виктор отыскал, пройдя пару километров. Зажигалки у него не было – не курил. Да и костер выдал бы его месторасположение поисковому отряду. В том, что за ним отправили дозор, он не сомневался. Если с собаками – то труба. И только когда сквозь стволы пробилась дружеская солнечная рука, ночные страхи выветрились и Виктор наконец крепко уснул.
Проснулся он, когда его кто-то схватил за рукав. Аж вскочил от неожиданности. Возле него сидело нечто полупрозрачное, но с безошибочно узнаваемым силуэтом Драпа. Мускулистое нечто, с горбинкой на носу.
По паспорту Драп был Григорий Погодин, водила бульдозера, это Виктор помнил. Попался тот на пустяке. Транспортная компания, в которой он работал, взяла подряд на уничтожение продуктов питания, попавших под контрсанкции. Операцию проводили на городской свалке. Свезли около ста тонн контрабанды – копченое сало, сыр, персики, орехи в пакетиках. Драп должен был бульдозерным ножом раздавить продукты и смешать с мусором. Но у него разгорелось любопытство, и прежде чем начать работу, он подгреб к съедобной куче и стал ее разглядывать. Зачем-то поднял два пакетика фисташек и рассеянно сунул их в карман. Не успел съесть ни одного орешка. В конце трудового дня на свалку подъехали обэповцы и утроили тотальный шмон. Драп к тому времени уже и позабыл про орешки. Дали ему почти два года.
В первую же неделю в колонии боженька наказал Григория по-своему – трелевочник тяжелой «лопатой» придавил ему ногу. Провалялся полтора месяца в больничке. Чем-то, скорее всего, силищей да наглым глазом, он Волчку приглянулся, и тот взял его под свое крыло. А нога – ничего, прошла.
Была у Драпа жена, даже один раз приезжала на трехдневную свиданку. Первые сутки они не вылезали из постели, и сексуальное